Канцелярская крыса. Том 2 - Константин Сергеевич Соловьев
«У меня есть кое-что, чего нет у них, – напомнил себе Герти. – Может, это не сделает меня фаворитом гонки, но уж какое-то преимущество даст».
В отличие от крыс, он знает, как визитные карточки попали на тела жертв Гиены. Их вытащил у него вместе с бумажником какой-то бродяга, кашляющий черной пылью. Но, если по справедливости, считать ли это значительным преимуществом?.. Герти десятки раз вспоминал этого бродягу, надеясь, что память подскажет что-то, упущенное изначально. Тщетно. Это был самый обычный бродяга: средних лет, перемазанный чем-то, скверно пахнущий и наглый.
«Монетку, сэр! Один медный пенни! Кхэ-э-эх…»
Герти помнил лишь, что кожа бродяги была необычайно горяча, как будто бедняга болел какой-нибудь южной лихорадкой и мучился страшным жаром. И эта черная копоть, вылетавшая из его рта… Какая-нибудь форма тропической болезни? Или просто мелкая угольная крошка? Но кому придет в голову грызть уголь?..
Герти не раз и не два пытался восстановить цепь событий, присоединяя к ней различные звенья, но всякий раз эти звенья не подходили друг другу и болтались, досаждая ему фальшивым звоном. Бродяга ловко вытащил у Герти бумажник, когда тот ехал на парокебе. Это выдает в нем опытного карманника, но убийцу ли?.. Не всякий способный стащить денег готов на то, что продемонстрировала Бангорская Гиена. Совсем не всякий.
Скорее всего, бродяга не имеет никакого отношения к этим убийствам. Он стал лишь орудием судьбы, невольно вплетенным в историю. Допустим, он вытащил бумажник из чужого сюртука и… И сделался обладателем изрядной суммы денег вкупе с чужими документами и визитными карточками. Деньги он, разумеется, спустил. На рыбу, или на виски, или на что-нибудь еще из того, чем себя балуют бродяги. Но какая судьба постигла все прочее? Документы, допустим, он просто вышвырнул в море. Ни к чему компрометировать себя. А визитные карточки?.. Зачем он их сохранил?
Герти тщетно морщил лоб, стараясь держаться поближе к невозмутимому Муану, перед которым толпа расходилась сама собой.
Все можно объяснить и проще. К примеру, удачливый бродяга сунулся прямо с бумажником в какой-нибудь рыбный притон, выпить свежей ухи на заработанные деньги. Ловкость рук не всегда соседствует с ловкостью мысли. Там он имел неосторожность опрометчиво засветить свою добычу перед лицом местной публики. А уж какая публика обычно околачивается в рыбных притонах, Герти знал очень хорошо. Позволял опыт.
Далее сотворенная Герти логическая цепочка уходила в темную воду и уже совершенно не просматривалась. Бумажник вместе с содержимым мог достаться любому головорезу, вхожему в притон. Проследить его судьбу не смогла бы самая зоркая и хитрая крыса. Он мог несколько раз поменять хозяев, кочуя от одного подонка к другому и обратно. До тех пор, пока каким-то образом не очутился в окровавленных лапах Бангорской Гиены… Также известной в данный момент как Гилберт Н. Уинтерблоссом.
«Постойте! – Герти чуть не хлопнул себя по лбу, весьма удивив бы этим, должно быть, прохожих. – Есть одна деталь, которую я позабыл вставить в это уравнение. Первое убийство!»
Звено оказалось столь странным, что сразу даже не сообразить, куда его приткнуть. Но это, без сомнения, было очень важное звено.
Бангорская Гиена впервые отведала крови в тот самый день, когда Герти ступил ногой на трижды проклятую мостовую Нового Бангора. Мало того, если сопоставить факты, выйдет, что произошло это в течение часа или двух с момента утери бумажника. Когда Герти имел разговор с секретарем Шарпером, крысы как раз обнаружили первое тело с визиткой Уинтерблоссома.
«Что же это получается, господа? – размышлял Герти. – Получается, что Гиена совершил свое первое убийство почти сразу же после кражи документов. В считаные часы или даже минуты. Возможно ли? Ладно, признаем, возможно. И уже случилось. Но как, черт побери?..»
Вариантов было ровно два, и оба они казались Герти чрезвычайно странными. Вариант первый: украв бумажник мистера Уинтерблоссома, кашляющий бродяга почти сразу же передал его убийце-психопату, а тот, в свою очередь, мгновенно заявил о себе громким дебютом. Даже не дожидаясь ночи. Хотя, может, привычка орудовать по ночам возникла у него лишь позже?.. Глупо. Немыслимо. Нелогично.
Вариант два: украв бумажник мистера Уинтерблоссома, кашляющий бродяга… отправился в город и сам кого-то убил, мгновенно преодолев в своей карьере расстояние от вора до убийцы. Это уж подавно ни в какие ворота. Никто не станет менять пару лет каторжных работ на верную висельную петлю! Таких дураков не водится даже среди конченых рыбоедов. Человек, укравший бумажник и мгновенно разбогатевший, может наделать много разных глупостей, но чтобы пойти на подобный кровавый ритуал…
Герти уныло приложил ладонь к собственному лбу. Если ему придется еще несколько дней размышлять подобным образом, дело кончится какой-нибудь мозговой горячкой. Что ж, умственная слабость – тоже вариант. Первым делом возникает ужасный жар, а потом уже жертва творит сама не понимая что и зачем. Нет, должен быть и третий вариант. Думай, Уинтерблоссом. Думай, пока тебя не размолотило меж жерновов. Стая голодных крыс Канцелярии или бродящая где-то в городе Гиена. Хорошенькая альтернатива. Не сразу и разберешь, в какую сторону повернуться…
– …мистра!
– А? Что? – Герти встрепенулся, только сейчас сообразив, что они с Муаном больше не идут.
– Домой пришли, мистра, – коротко сказал полли, протягивая ему трость. – Живете вы тут.
Они и верно стояли у подъезда того самого здания, в котором Герти снимал апартаменты. И которое, забывшись, в самом деле именовал иногда домом.
– Ах, домой… – Герти нашел в себе силы беспечно улыбнуться, как и полагается после легкой вечерней прогулки. – Как быстро летит дорога! Я и не заметил.
Он испытал невыразимое облегчение. Ночь утратила свои права на него.
Еще недавно пугающая и зловещая, она быстро станет уютной и мягкой в обрамлении оконного стекла. Бангорская Гиена смертельно опасна и дерзка, но она никогда не вторгалась в дома своих жертв, предпочитая караулить их на улице. Четыре стены даровали Герти нечто большее, чем иллюзию дома. Они даровали безопасность.
Герти поймал себя на том, что, оказавшись на пороге дома, мигом обрел душевную уверенность, прежде было полностью его покинувшую.
Он даже не будет более думать о Гиене, чтобы не провоцировать мигрень. Как не будет думать и о Канцелярии с ее крысами. Или собственном будущем. Он посвятит вечер совсем иным вещам. Скромный, но сытный холостяцкий ужин, хорошо прожаренный бифштекс, несколько бокалов крепкого хереса, какая-нибудь легкая, не будоражащая воображение книга перед сном…
– Доброй ночи, Муан. – Герти улыбнулся своему спутнику. – Что ж, спасибо за компанию. Ты свободен на сегодня.
Тот по-моряцки небрежно козырнул в ответ.
– И вам
