Озаренный Солнцем - Брендон Сандерсон
– Прочти мне последнюю, – велел Скиталец.
– Э-э-э… «Адональсиум благословенный, прими душу сию и вознагради за отданное тепло. О бесстрашный, стоящий на пороге смерти, отдай мне свое последнее тепло, дабы могла я облагодетельствовать им живущих».
Идеально. Насильственное переливание инвеституры, формализованное с помощью ритуальной команды.
Он схватил со стола солнечное сердце, прижал к руке Элегии – та снова зарычала – и в точности повторил слова Ребеки.
Никакого эффекта.
– Ты пытаешься перенести ее тепло в пустое солнечное сердце? – спросила девушка. – Так не получится. Мы пробовали. Немного тепла вложить удается, но этого не хватает, чтобы поднять в воздух корабль.
Вот подтверждение, размышляет рыцарь, тому, что одной лишь энергии души недостаточно для создания солнечных сердец. Чтобы получился источник энергии, требуется еще и бомбардировка солнечным светом для нагнетания заряда.
– Как это сделать? – спросил Скиталец. – Как вложить тепло в солнечное сердце?
– Точно не знаю, – сказала Ребека. – Так поступают нечасто.
Подумав минутку, Скиталец попробовал снова, несколько изменив текст:
– О бесстрашная, стоящая на пороге смерти, отдай этому солнечному сердцу свое последнее тепло, дабы могло оно облагодетельствовать живущих.
Опять ничего не вышло.
– Зачем тебе это? – спросила Ребека. – Я не понимаю. Вкладывать тепло в солнечное сердце бесполезно, ведь оно неживое, а значит, не оценит дара.
– С точки зрения космерологии, – сказал он, – варианты определений «живой» и «мертвый» потрясающе разнообразны. Тем не менее мне надо знать, как вложить частицу души в солнечное сердце.
– Зачем? – не унималась девушка. – Чего ты добиваешься?
– Хочу понять природу ваших источников энергии, – ответил Скиталец.
К сожалению, приблизиться к ответу так и не удалось, зато потенциальная гибель на склоне горы приблизилась на несколько часов.
– Надо собрать прототип двигателя по моим чертежам. И быстро. – Скиталец взял со стола исписанные блокноты и продемонстрировал Ребеке. – Ты говорила, что вы умеете изготавливать детали.
– Мы не можем ничего изготовить, – возразила она. – Только наши предки.
Скиталец замялся:
– То есть… погоди. Вы утратили навыки?
– Мы ими и не владели, – пояснила девушка. – Создать нужное могут предки. – Ребека посмотрела на собеседника. – Кажется, пора познакомить тебя с призраками.
22
Их содержали на самом большом корабле Маяка – цилиндрическом, служившем связующим центром города. Скиталец уже выяснил, что город не всегда собирался по одной схеме – нередко корабли сцеплялись как получится. Дыры накрывали листами металла, отчего конструкция выглядела более цельной, чем была на самом деле.
Однако существовали некоторые правила. Наиболее крупные корабли размещались в середине. Менее габаритные, но быстрые – по краям. И этот основной узел – в самом центре. Поначалу Скиталец принял его за просторный зал собраний, однако, войдя внутрь, обнаружил нечто иное – обиталище мертвых.
Больше всего оно напоминало аквариум. Почти все помещение занимал гигантский стеклянный барабан футов двадцати высотой и сорока в поперечнике. Вокруг оставалось место только для узкого прохода. Центральный столб был наполнен дымом. Подвижным белым туманом, похожим на…
«На расточающиеся души», – подумал Скиталец и подошел к стеклу, сунув руки в карманы длинного плаща из коричневой кожи.
Скитальца сопровождали Ребека и Пыл, получившие от Высшего Блага разрешение привести его в святилище. К стене напротив «аквариума» был прикреплен стеллаж с опустошенными солнечными сердцами.
– Вы когда-нибудь выкладывали их на солнце повторно? – спросил Скиталец, разглядывая десятки безжизненных сердец.
– Разумеется, выкладывали, – ответила Ребека. – Они не перезаряжаются. Чаще всего их и найти-то потом не удавалось, но те немногие, что нашлись, остались темными.
Преисподняя! Впрочем, все логично. Конечно, этот способ испробовали – вероятно, одним из первых. Скиталец снова перевел взгляд на «аквариум» – его именовали Реликварием. Название казалось удивительно неподходящим. Ведь внутри хранятся не мощи. Этим словом обозначают тела или части тел святых, чьи души покинули физический мир. Здесь же находится нечто прямо противоположное.
Скиталец увидел это нечто не сразу. Поначалу – только туман, светлый, поблескивающий, густой, текучий. Если мертвые и обитают в этом «аквариуме», их не разглядеть…
К стеклу прижалось соткавшееся из тумана вытянутое лицо. Глаза горят красным, дымные руки бьют в стену. Челюсть отвисла, щеки запали.
Скиталец против воли отшатнулся. Хоть он и ожидал увидеть тень, зрелище все же было не для слабонервных. Побывав на Тренодии, он убедился, что эти создания чрезвычайно опасны. Их существование исковеркало жизнь всего общества, вынудив его неукоснительно следовать набору правил, чтобы не злить их. Красные глаза означают, что тени разъярены – ищут, кого бы убить. Однако жители Маяка содержат их как… питомцев?
– Мы бежали от Зла, – прошелестел призрак голосом, похожим на шорох страниц.
За его плечом возник другой – размытая, дымчатая человеческая фигура с красными глазами.
– Потом мы бежали с Тренодии. Мы – ваш Хор. Мы помним. Мы пришли сюда, в страну сумеречных колец, чтобы создать собственный мир. Не забывайте. Рано или поздно Адональсиум призовет нас. Живите. И помните.
Что ж, говорит рыцарь, по крайней мере, теперь мы знаем, как здесь передают знания из поколения в поколение.
– В вашем родном мире, – сказал Скиталец, – такие создания убивают людей.
– Они бы убили и нас, – кивнул Пыл, – если бы мы вошли в Реликварий.
– Они осознают себя? – спросил Скиталец.
– Я имею определенные сомнения на сей счет, – ответил Пыл. – Иногда они отвечают на вопросы. Иногда лишь повторяют предания.
– В основном говорят о прошлом, – добавила Ребека. Встав рядом со Скитальцем, она пристально глядела сквозь стекло. – О знаниях, о давнишних событиях. Почти ничего о себе самих. Ощущение, что они взаимозаменяемы. Нам неизвестно, помнят ли тени собственную жизнь. Они… все равно что живые учебники истории.
– Живые в широком смысле слова, – вставил Пыл.
Скиталец задумчиво кивнул.
– Это куда больше, чем я мог ожидать, зная, что собой представляют тени на Тренодии.
– Мы первые умершие на Песнопении, – прошептал один из призраков, обращаясь к нему. – Первые поселенцы на этих землях. На основе кораблей, привезших нас сюда, мы разработали средства для полета. Но потом мы умерли и восстали призраками. Хранителями памяти.
– У теней нет памяти, – сказал второй. – Мы не тени. Мы Хор этого народа.
– Но прочих надлежит отдавать солнцу, – сказал третий, прижавшись к стеклу. – Это его земля.
– Постýпите иначе, – сказал первый призрак, – и мир поглотят тени. Планета так мала. Они заберут все; они растерзают вас.
– Как и мы бы сделали, если бы нам позволили, – добавила вторая. – Испробовать плоть живых. Испить их тепла.
– Такого сладкого, – сказал третий.
– Такого сладкого, – согласился еще один.
– Так они тоже делают, – пояснил Пыл. – Говорят о том, что убили бы нас.
