Брюсова жила - Василий Павлович Щепетнёв
– Надолго?
– Покуда они, фигуры, существуют.
– Послушайте, – не выдержал Санька. – А кто это – Чигорин?
– Великий шахматист, – ответил Пирог. – Стыдно не знать!
– Я Каспарова знаю.
– А я читал, что Чигорин перед смертью свои шахматы сжег.
– Шахматы не горят – усмехнулся Корнейка. – Вернее, не горит шахматный дух. Он освободился – и долго витал в разных измерениях. А теперь нашел пристанище здесь.
Они ещё поговорили о том, о сем, но чувствовалось – Пирогу не терпится сразиться с духом Чигорина всерьез, наедине, без свидетелей.
– Ну, иди, – сжалился Санька.
– Куда – иди?
– К себе домой. Бери шахматы – и ступай. Не заставляй Чигореца ждать.
– Чигорина, – поправил Пирог.
– Хорошо, Чигорина. Он, поди, соскучился, давно не играл…
Видно было, как в душе Пирога боролись искушение и долг. Долг, пожалуй, и победил бы. Да что пожалуй, победил бы несомненно, но Корнейка сказал:
– Правда, друг Пирог, иди. Для дела будет полезней временно рассредоточиться.
– Разве для дела, – Пирогу уходить вдруг расхотелось. Нехорошо как-то. Не по-стрелецки.
– Исключительно для дела, – подтвердил Корнейка.
Пирог поплелся к калитке, не забыв, однако, прихватить шахматы. Нес он их не под мышкою, а бережно, двумя руками.
– Да… – протянул Санька, едва калитка закрылась за Пирогом. – Ловко ты его спровадил.
– Спровадил?
– Ну да. Сначала Равиль и Наташа уезжают в город – совершенно случайно подвернулись доброхоты. Потом Пирог невзначай получает заколдованные, то есть одухотворенные шахматы и уходит сражаться часами напролет. А для меня ты что приготовил? сонный порошок?
– Сонный порошок – штука ненадежная. Непредсказуемые реакции, то, се… Куда лучше колыбельный рассказ. Но зачем? Я никуда и не собирался этой ночью уходить.
– Верно, – сообразил Санька. – Ночью здесь и так не было бы ни Пирога, ни… Ладно. Значит, не ночью, а вечером. Или прямо сейчас.
– Ты прав. Прямо сейчас, верно. Но случай такой…
– Опасный?
– Опасный – само собой, я о другом. Боливар, он пятерых не вынесет…
– Пятерых? – про Боливара Санька спрашивать не стал. Вчера по телевизору показали старое кино, про вождя краснокожих, про радикулит и про Боливара. – А двоих он вынесет?
– Если очень постарается. Причем никаких галопов, аллюр один крест.
– Это как?
– Шагом. Неспешным, – говорил Корнейка вроде бы шутейно, но от слова к слову мрачнел.
– Но… Что ты собираешься делать сегодня? Сейчас, – уточнил Санька, потому что от «сегодня» осталось не столь уж и много.
– Искать пропавших чирковцев.
– Почему именно сейчас?
– Потому что жучары всполошились – и спрятали их.
– Не понял.
– Прежде они их не особенно и прятали, а теперь засуетились, перепрятывая. Наследили. Эти следы я и буду искать.
– Мы, – поправил Санька
– Хорошо, мы, – согласился Корнейка безо всякой радости.
– Как искать будем? С помощью дедуктивного метода?
– Никакой дедукции. Чистая магия.
– Уже сегодня?
– Прямо сейчас.
– Ты… Ты думаешь, с ними, с пропавшими… все в порядке?
– В порядке?
– Ну… Они здоровы?
– Полагаю, что они даже не живы.
Санька почувствовал, что слова Корнейки для него – не потрясение, он был готов услышать это. Не уверен, нет, но готов. Действительно, пять пацанов – не иголка и просто так не пропадают.
– И.. И мы найдем их… их тела? – теперь он понимал, отчего Корнейка дал Пирогу шахматы, зачем подстроил поездку Наташи и Равиля.
– Нет. Не найдем. Их перепрятали. Мы, если получится, отыщем место, где они были. Принеси, пожалуйста, листок бумаги, карандаш и спички.
– Листок бумаги? Какой?
– Любой. Из тетрадки старой – лучше всего будет.
Санька пошел в дом. Тетрадки прошлогодние у него сохранились, некоторые и наполовину не использованные. Вот и пригодились.
Он принес просимое.
– Теперь карандашом напиши имена пропавших ребят.
– Только имена?
– Фамилии тоже. И клички, если есть.
Санька сел за стол и старательно заполнил пять строчек.
Геннадий Караваев.
Александр Попов, «Шурка Чирковский»
Анатолий Кузовских.
Валька Крученых, «Городской».
Сергей Лапников, «Сусанин».
Протянул листок Корнейке.
Тот прочитал внимательно, ещё и ещё, словно написано было много больше, а затем чиркнул спичкой да и поджег бумагу, держа ее на весу.
Пламя лениво, нехотя поползло по строчкам. Когда оно коснулось пальцев Корнейки, тот медленно разжал их.
Горящий листок не упал, а остался висеть в воздухе, пока не сгорел дотла. Пепел скрутился по краям, в остальном сохраняя форму бумаги, потом вдруг распался, превратился в пыль, но не разлетелся далеко, а превратился в сероватый мяч размером с футбольный.
Корнейка не махал руками, не выкрикивал заклинаний – просто стоял и смотрел, как и Санька.
Шар ужался до теннисного, серый туман сгустился.
– Черный колобок, – сказал Корнейка. – Поводырь.
Постепенно шар опустился вниз, лег в траву. Если не приглядываться, то и не заметишь, особенно простым взглядом, не стрелецким.
Полежав минуту неподвижно, он полетел низко-низко над травою, не приминая ее. Полетел – или покатился?
– За ним – скомандовал Корнейка.
Катился колобок не быстро, не медленно – по дороже. У калитки помедлил, дождался, пока Санька распахнет ее, а затем полетел-покатился дальше.
Санька, Корнейка и Джой шли вслед.
Колобок с дорожки скатился, стал выбирать места неприметные, где травы повыше.
– Он разумный, колобок?
– Почему ты так решил?
– Не по прямой катит, а рядом с дорожкой.
– Взаимодействует с разумом ведомого. Как велосипед, – Корнейка шёл свободно, беспечно, на колобок и не смотрел, больше по сторонам – то на небо глянет, то на Джоя, то на курицу, разгребающую лапой сор на радость крохотным ещё цыплятам. Санька тоже решил, что пялится на колобок не стоит – увидят со стороны, заподозрят, нехорошо. Тут же принял вид праздношатающегося. Пацаны на каникулах. Гуляют с собакой. Ничего особенного, самое натуральное поведение.
Они вышли за околицу, и колобок тут же показался перед ними, не скрываясь, словно знал, что чужых глаз поблизости нет.
Санька посмотрел на солнце. До заката – два часа с четвертью.
Хорошо бы обернуться до заката. Но это – смотря куда идти.
Черный колобок покатил быстрее. Не в Чирки. Не в лес. Не в Парк. В поле.
Что ж, пропавшие были в поле?
Через полчаса Санька начал догадываться. А через час догадка превратилась в уверенность.
Шли молча, даже Джой выглядел серьезным и озабоченным.
Колобок катил вдоль глубокой канавы.
Три года назад решили провести газ – и в Чирки, и в Лисью Норушку. Вырыли канавы экскаваторами, даже трубы начали завозить. А потом что-то не сложилось, техника уехала и трубы увезли все до одной. Да и как не увезти – проржаветь не успеют, как стащат чирковские.
Остались кучи земли, да канавы. Землю эту все равно перестали пахать, горючка-то
