Брюсова жила - Василий Павлович Щепетнёв
И действительно – грибокрапивный отвар стал куском зеленоватого льда, а котелок на глазах покрывался инеем.
Корнейка перенес котелок в пустую тумбочку, положил на полку и закрыл дверцу.
– Сильно холодно?
– Сейчас – минус сорок градусов. За час опустится до абсолютного нуля, а потом жидкость начнет сублимироваться.
– Как это?
– Криовозгонка, – вступил в разговор Пирог. И он не зря отвар перемешивал. – Испарение твердого тела, минуя жидкую фазу.
– Какого твердого тела?
– А льда, – Пирогу пришел на помощь Корнейка. – Вернее, квазильда, тут структура иная – этот лед и в огне горит, и в воде тонет…
– Квази…
– Квази – это значит вроде. Вроде льда.
– Это я понимаю…
На тумбочку Корнейка положил и рогульки.
– Пусть закалятся, сродство не помешает.
– Ах, я же резину позабыл, – вдруг воскликнул Пирог. – Да и нет под рукой баллона тракторного…
– Есть, есть, – успокоил Корнейка. – Как раз утром один баллон на заводе СК испытывали. Под КАМАЗ. Хороший баллон, ГОСТу соответствует. Его мы и позаимствуем.
– На заводе СК?
– В Воронеже.
– Где Воронеж, а где мы…
– Пространство есть величина относительная, – с этими словами Корнейка выудил из воздуха связку черных резиновых лент. – Испытателям они не понадобились, а нам пригодятся.
– Ну… – Пирог только покрутил головой.
Санька тоже не видел момента возникновения резины. Даже стрелецкая зоркость не помогла. Только что не было – и вот есть. Ни грома, ни молнии, ни клубов дыма… Магия – не фокусы, никаких внешних эффектов.
Корнейка положил резину на тумбочку:
– Во время сублимации резина и пропитается парами отвара.
– А мы не замерзнем здесь? Абсолютный ноль – холодно, однако.
– Не замерзнем. Тумбочка – она вроде термоса. Воздух внутри нее тепло плохо проводит. И холод – тоже. К тому же мы здесь не задержимся. Ждать не будем.
– А что будем?
– Отдыхать. Лето все-таки. Каникулы. Все обыкновенные пацаны отдыхают. А мы обыкновенные. Или должны постараться такими казаться.
Отдыхать они пошли на Шаршок, маленькую, но чистую речушку. Чистую – потому что в стороне и от Норушки, и от Чирков. Ногами полтора часа добираться. На мотоцикле или на машине меньше, но тем, у кого есть машина, Шаршок мелковат. Те на Дон ездят. Глубокий Дон, хоть и грязный. А в Шаршке вода чистенькая, по пояс всего, правда. Взрослым и того меньше. После дождей Шаршок и поглубже бывает, но дождей-то нет. Отощала речка. Подумаешь, по пояс. Если приноровиться, можно проплыть метров десять, пока на отмель не натолкнешься. Даже нырнуть можно, хоть и тяжело.
Корнейка учил, как под водою подольше оставаться. Будут ведь и большие реки, и моря, где придется нырять глубоко и плыть далеко. Штука в том, сказал Корнейка, что мы привыкли запасать кислород только в легкие, да и то делаем это кое-как. А киты, тюлени, дельфины запасают кислород ещё и в мускулы, в печень, в прочие органы. Не газ закачивают, понятно, а миоглобин. Плюс кожа наша тоже дышать умеет. А ещё важно правильно расходовать кислород, не тратить его на что попало. Мозг, сердце снабжать в первую очередь, а почки или кишки подержать на голодном пайке, ничего с ними не случится. Мы под воду не переваривать обед лезем.
Конечно, сразу научиться непросто, но они ведь стрельцы!
Потренировались. Санька сумел оставаться под водою три с половиной минуты, а Пирог – четыре. Корнейка же пролежал на дне десять минут, сказал, что умеет и больше, не фокус, когда лежишь неподвижно, кислород расходуется экономно, да скучно лежать. Пирог загорелся, даешь, мол, полчаса, но Корнейка успокоил – для первого раза и пять минут результат превосходный. А тренироваться и дома можно. Без воды, конечно, зато не утонешь. Ложишься на кровать, на траву и дышишь по стрелецкой науке. Потом учишься двигаться, затаив дыхание.
– Как йоги? – Пирог выбрался из речки и стоял спокойно, расслабленно, всем видом показывая, что ему жарко. Ещё бы, на солнце жара, а дрожь, она для организма полезна. Санька тоже сдержался, представил, будто изнывает от жары – и через минуту согрелся совершенно.
– Йоги – созерцатели. Они многое могут, но делают мало. Или совсем ничего.
– Почему?
– Убеждения не позволяют. Что есть зло? Что есть добро? В высшем смысле?
– Они не знают?
– Не знают. Волк задрать ягненка хочет. Прогнать волка – хорошо?
– Хорошо, конечно. Ягненок живым останется.
– А тогда дети волка, волчата, с голоду помрут. Хорошо?
– Хм… – Пирог на минуту задумался, потом сказал: – Мне до высшего смысла дела нет. Дикие волки и дикие ягнята пусть как-нибудь без меня устраиваются. Но своего ягненка, или соседского, или колхозного, если вдруг какой объявится, в обиду не дам, голодные волчата, или нет. А уж людей и подавно. Я не вселенские задачи решать должен, а вокруг себя жизнь устраивать. Хватит переживать об Анжеле Дэвис.
Говорил Пирог не совсем ясно, кто такая Анжела, не объяснил, но идею Санька понял. И Корнейка тоже.
– Вот поэтому ты и не йог, а стрелец.
– И очень хорошо, – заключил Пирог.
Солнце было на полпути к закату, когда они вернулись в Лисью Норушку.
Вернулись – и сразу в лабораторию.
Не без опаски открыл Пирог дверь сарая.
Запах на сей раз был иной. Веяло не лугом, не грозой, а – вареной кукурузой, впрочем, слабо, едва слышно. Обыкновенный человек, не стрелец, поди, и не учует.
– Поспело, – сказал Корнейка. – Давай, друг Пирог, доставай котелок.
Пирог столь же осторожно открыл дверцу тумбочки, одел рукавицу. И правильно. Абсолютный ноль, он не зря абсолютным назван. Согрелся, нет, нужно проверить. Иначе приморозит руку – и больно, и глупо. Особенно в разгар лета.
Но мороза не было. Ни льда, ни инея на котелке. И в котелке тоже. Даже воды – ни капли.
В котелке лежали чернильные орешки. Теперь они были не зелеными, а совершенно черными – ничего удивительного, ведь чернильные же.
Когда Пирог чуть тряхнул котелок, они ответили металлическим стуком.
Корнейка принял котелок у Пирога, подошел к столу и опрокинул котелок вверх дном.
Орешки выпали, раскатились, но недалеко, будто мелом намазанные.
– Потрогайте, – предложил Корнейка.
Наощупь орешки были точно стеклянные, на вес, правда, потяжелее. Не пачкали пальцев, не пахли, – Санька нарочно нюхал их. Запах кукурузы исчез,
– Что мы будем с ними делать? – спросил он.
– Во врага стрелять, если придется.
Санька оценивающе посмотрел на орешек. Тяжелее стекла, легче железа.
– Знаешь, я бы предпочел гайку, поувесистее будет.
– Отчего ж, можно и гайку. Но не спеши…
Следующие полчаса они мастерили рогатки. Хорошую рогатку сделать –
