Брюсова жила - Василий Павлович Щепетнёв
Музыка, как музыка, не в ней дело. С Норушкой что-то неладное творится. Болеет. Тут рогаткой не поможешь. Даже танком не поможешь, наверное.
А чем?
10
У горелой ветлы они с Пирогом встретились вовремя. Иначе и быть не могло. Точность – вежливость стрельцов, но вежливость, сцепленная со званием навсегда. Неточных стрельцов не бывает, как не бывает сухой воды, ледяного солнца или мягкого алмаза.
Джой увеличению стада (Санька подозревал, что пес воспринимает их, как стадо, которое следует всячески охранять) обрадовался, и, пока они шли к Парку, трижды обежал их на ходу – запросто, безо всякого напряжения, даже не запыхавшись.
Аллеи, давно не чищенные, то заросшие выползающим со стороны кустарником, то пересекаемые низкими ветвями деревьев, для быстрой ходьбы неудобны. Они быстро и не шли.
Чем ближе они подходили к западной части парка, тем ближе к ним держался Джой. Санька посмотрел на загривок, не встала ль шерсть дыбом. Но нет, Джой призывал лишь к внимательности и осторожности. Он, хоть и Парк, а почти Лес.
Пожевать дикий чеснок? Но Корнейка не предлагал, а самому не хотелось. Просто не хотелось, без подвохов, как не хочется пить рыбий жир, очень полезный, но ужасно невкусный. Или взаиморасположение небесных светил такое, что не тянет на чеснок?
Но до самой Могилы они не дошли, Корнейка остановился у молодых дубков. Никто их не сажал, сами выросли – верно, из желудей векового дуба, что рос в сорока шагах. Бурей отнесло, или как?
– Чернильных орешков набрать нужно, – сказал Корнейка
– Сколько?
– Да дюжин так пять, шесть, больше не стоит.
Собрали быстро – то ли год на чернила урожайный, то ли глаз стрелка видит больше. Второе, конечно, потому что когда Корнейка попросил нарвать грибов – сатанюков, те сыскались мгновенно.
Крапиву же рвали окрест Могилы. И хорошо, что не ел чеснока – не смущали ни черные фонтаны, ни гигантские ужи. Крапивы нужно было немного пару пучков на брата, но стрекалась она отчаянно. Волдыри вспухали большие, сочные, но и мысли не было ойкнуть, поморщиться, отдернуть руку. Подумаешь, жжет. Пустое. Даже полезно. Чувствительность пальцев возрастает, научится наощупь книжки читать, да не особенные для слепых, а обыкновенные.
С чего это он решил – насчет книг и чувствительности, Санька и сам не знал. Пришло в голову, и все. Глупость, должно быть. Чтобы от зуда отвлечься – стрекало все-таки изрядно, кладбищенская крапива обыкновенной сто очков форы даст. Перетерпел. Перетерпел и Пирог. А Корнейка ещё и перебирал стебли, выбирая позлее. Значит, нужно.
Закончив с крапивой, пошли искать рогульки для рогаток. Нашли, как не найти, в парке деревьев много.
Вся добыча уместилась в два пакета. Влезла бы и в один, но в два – менее приметно. Один – значит все трое представляют собой нечто единое. А два – всяк сам по себе. Обыкновенное дело, за грибами ходили. Корнейка и Санька из одного двора, вот вместе и собирали, Пирог – сам по себе, вот и отдельно брал.
Конспирация!
Обратную дорогу указывал Джой. Теперь он бежал резвее, задавая темп, и пришлось подналечь.
У горелой ветлы остановились.
– Свинца только нам и не хватает, – Корнейка посмотрел на ветки, будто на них и надеялся обрести металл.
– Много?
– Граммов триста.
– Триста есть. Я ещё прежде, в детстве, выплавлял его из старых аккумуляторных пластин. Ради интереса.
– Это он в алхимиков играл. Сначала свинец, потом золото. Ещё в третьем классе, – прояснил Санька.
– Дома выплавлял? – поинтересовался Корнейка.
– У меня лаборатория. Ну, не совсем, а так, вроде. Любительско-деревенская.
– Нам как раз такая и нужна, – обрадовался Корнейка.
От ветлы они отправились к Пирогу.
Ничего подозрительного. Взяли, да и пошли. Отчего бы не пойти?
Лаборатория Пирога находилась в дальнем сарае, в глубине садика.
– Чтобы запахи до дома не долетали, не тревожили, да и думать в тишине лучше, – объяснил Пирог.
Сарайчик, правда, был совсем маленький. Прежде в нем запасы для скотины хранили, комбикорм всякий. Теперь скотины нет, нет и комбикорма. Или наоборот – нет комбикорма, нет и скотины?
Пирог расстарался на славу – сарайчик блестел. Ну, не в прямом смысле, все-таки блестеть деревянной постройке с глиняным полом сложно, а все-таки чистота царила необыкновенная. Химический шкаф – самодельный, но удобный. Химический столик, вытяжной колпак. А по стенам – плакаты и постеры со скелетами, совами, черепами. Для создания творческой обстановки, говорил Пирог. Воссоздавая обстановку алхимической лаборатории, воссоздаешь и дух самой алхимии.
– Что нужно? – деловито спросил Пирог.
Корнейка выбрал стеклянную литровую колбу.
– Вот что. Ты, друг Пирог, воды в нее налей. На треть.
– Дистиллированная вода нужна?
– Обычная, колодезная.
– Ага, земная.
– Точно, – видно было, что и Пирог, и Корнейка изъясняются на языке посвященных. Специалисты!
Обмениваясь короткими таинственными фразами, они готовили стрелецкую смесь. В воду высыпали порезанных грибов-сатанюков, затем горсть мелкоизрубленной крапивы, и поставили на водяную баню – попросту, положили в кастрюлю с водой, а ту кастрюлю – на огонь. Закипело на удивление быстро – от электроплитки, но Санька подозревал, что не обошлось без магии. Другую колбу до половины заполнили чернильными орешками – и тут же залили свежеприготовленным грибокрапивным зельем. И, наконец, главное – что главное, Санька понял по особой сдержанности и в словах, и в движениях, – в керамическом тигле расплавили свинец, грибокрапивное зелье вместе с орешками перелили в алюминиевый котелок, и в него же плеснули расплавленный свинец. С шипением едкий пар заполнил лабораторию.
Они поспешили выйти наружу. Как здесь хорошо-то! Глаза потихоньку избавились от слез, вызванных паром.
Джой, стороживший лабораторию снаружи, вздохнул с явным облегчением. Не нравилась ему химия. Ещё бы. Для его собачьего носа дух, верно, и вовсе нестерпимый.
Через пять минут (четыре минуты сорок семь секунд) Корнейка с Пирогом пошли обратно, под своды лаборатории (крыша плоская, обыкновенная, но в лаборатории алхимика положены своды). Санька последовал за ними с опаскою, но воздух оказался свежим, чистым, как в поле после грозы.
Корнейка надел особую алхимическую рукавицу, что висела на особом же алхимическом крючке, взялся за котелок.
– Горячо? – спросил Санька.
– Наоборот, реакция вступила в
