Хроники Птицелова - Марина Клейн
– Не все, конечно, – ответил ты. – Хотя я читал, что самое первое кладбище на этом месте было троеградское. Но, думаю, книга понравилась всем, кто тут есть сейчас.
– Мне тоже, – согласилась я. – Даже не знала, что у троеградцев такая грустная история. Если бы знала, может, я бы меньше предостерегала всех от них.
– Не теряй бдительности, – посоветовал ты. – Да, у них грустная история, но это не значит, что они не опасны. Наоборот. У них есть цель, и они будут достигать ее любыми путями.
– Верно, – вздохнула я. – Не зря в конце сказано, что беды и войны не прекратятся, пока они не добьются своего. Скорее бы уже добились.
Ты посмотрел на полукружье могил и сказал:
– Тот, кто просил почитать эту книгу, кивнул.
Мы попрощались со Старым Чтецом, который снова застыл на своем троне из гранитных плит, и, взявшись за руки, пошли к выходу с кладбища. Уже почти стемнело, но все еще можно было разглядеть тропу; да и если бы нет, с тобой мне было совсем не страшно, хотя когда мы проходили мимо Защитника, меня неожиданно пробрала дрожь, и я еще долго чувствовала спиной укоризненный взгляд, адресованный лично мне. Но мне было слишком хорошо, чтобы волноваться из-за этого. Ведь я так долго слушала твое великолепное чтение и даже сама принимала участие в нем! Это было прекрасно, и я почувствовала себя готовой всю оставшуюся жизнь посвятить тому, чтобы стоять на кладбище рядом с тобой, зачарованно слушать твое чтение на любом языке мира, пусть я его и совсем не пойму, а потом брать из твоих рук книгу, скользить глазами по строчкам и громко выговаривать сильные слова…
Но день волшебного кладбищенского чтения завершился совсем не волшебно. Выйдя за ворота, мы увидели Ангела. Он стоял перед твоей машиной и смотрел на нас почти с гневом.
– Этого не должно быть! – сказал он властным, не терпящим возражения тоном и указал на меня. – Ты не имел права!
– Ничего страшного не случилось, – ответил ты.
– С меня хватит! Ты должен прекратить это. – Глаза Ангела сузились от злости. – Прекратить немедленно. Это мое последнее слово.
Произнеся это, он действительно повернулся и пошел прочь по дороге, утопавшей в сгущающейся темноте.
– Эй! – позвал ты.
Он не обернулся. Тогда ты сделал несколько шагов и прокричал что есть сил:
– Асфодель!
Безрезультатно. Ангел скрылся во мраке вместе с дорогой, берущей свое начало от троеградского кладбища.
Мы в полном молчании добрались до города. Я несколько раз собиралась что-то сказать, но останавливала себя. Любая из заготовленных фраз была бы просто глупым и бесполезным эхом извинения.
«Доберется ли Ангел до дома?»
Конечно, доберется, это же Ангел.
«Извини, что настояла на чтениях».
Но что толку, если мы уже читали и Ангел уже разозлился.
«Имеет ли он право приказывать тебе?»
Может, и не имеет, но невооруженным глазом видно – для тебя это важно. Еще бы нет, быть Чтецом и иметь в друзьях Ангела – такое не может быть неважным.
Машина остановилась у моего дома. И ты, глядя прямо перед собой, сказал то, что мне меньше всего на свете хотелось услышать и чего я подсознательно ожидала:
– Он прав. Это нужно прекратить. Все равно вокруг нас стены. Раны снова могут открыться.
Я молчала. Меня вдруг охватила дрожь, легкая и даже приятная, совершенно неожиданные волны энтузиазма и торжества прибили все остальные эмоции к берегу сознания. А все потому, что я понимала, знала – ты говоришь это, но все внутри тебя протестует! Ты хочешь, чтобы я осталась с тобой! Я нужна тебе, ты не сможешь без меня жить.
Но я понимала и то, как важно для тебя быть Чтецом. Если бы ты перестал им быть, то потерял бы свою сущность. Я должна уступить твоим словам, чтобы помочь тебе. Но как это тяжело!
Ты с грустью посмотрел на меня, в твоем взгляде читалась опаска. Ты не хотел причинять мне боль, но был уверен, что делаешь это ради нашего общего блага. Тем более, мои шрамы были гораздо свежее твоих и, значит, для меня все опаснее, чем для тебя.
– Ангел беспокоится за тебя, – сказала я. – Почему так сильно?
Некоторое время ты молчал, совсем как тогда, когда я предложила читать вместе. Ты снова не знал, стоит ли говорить правду.
У нас обоих были страшные секреты, о которых не должна знать ни одна живая душа.
Но на этот раз молчание слишком затянулось, и я поняла, что ты не ответишь.
– Мы не будем видеться?
Ты немного встряхнулся и подарил мне неуверенную улыбку.
– Почему? Будем… Асфодель прав, это нужно прекратить… Но ведь ничего страшного, если мы будем иногда видеться. – Ты помолчал еще немного, потом, уже увереннее, проговорил: – Через пару дней мы встретимся снова. Я хочу тебе кое-что подарить. И тогда я расскажу свой секрет.
– Хорошо, а я расскажу свой.
На этом страшном обещании мы простились. Ни поцелуя, ни касания, я просто открыла дверцу и вышла. Шрамы саднили, сердце кровоточило, но почему-то во мне зрела уверенность: нет, еще ничего не кончилось. Ты был нужен мне как воздух, а я – тебе. Ангел глубоко ошибается, если думает, что может помешать этому. Мы найдем способ разрушить стены, мы будем вместе и никогда не расстанемся. А пока ты и твой Ангел можете говорить все что угодно. Говорите, что ничего не выйдет, что я не нужна тебе, что обо всем надо забыть. Говорите! Обманывайте самих себя!
Вдохновленная этими вызывающими фразами, наполнившими мою голову, я стремительно и гордо прошла к своему подъезду. У палисадника стоял Он. Краем глаза я заметила, что Он сделал движение, собирался подойти ко мне, но не решился. Аура решимости, исходящая от меня, никому бы не позволила приблизиться в этот момент, а Ему, нет, ему – тем более. Удивительно и то, что сердце, дрожа о тебе, не обратило на него никакого внимания. Прочь! Ему нет места в моей жизни.
Я вошла в квартиру. Темно и тихо. Меня начало клонить в сон. Путешествие по Темным Коридорам на этот раз было коротким, но не менее жутким, чем предыдущее. Я просто сидела, прижавшись к холодной шершавой стене, слушала шорох чужих шагов – кто-то ходил вдоль стены напротив и шарил по ней руками – и оглушительное биение собственного сердца и гадала, куда нужно повернуть, когда неизвестный уйдет. Но уйдет ли? Я улавливала его тяжелое дыхание. Вместе с ним до меня доносилось пугающее эхо, поднимающееся откуда-то
