Руины тигра – обитель феникса - Ами Д. Плат
– Господин Ван, – начал советник Си, – слуга заметил, как этот человек пробрался в ваши покои. Мы думаем, он пытался что-то украсть. Охрана схватила его прямо в вашей спальне.
– Украсть? Может, он пытался навести порчу? Или оказался здесь по ошибке? Что скажешь? – Я скрестил ноги и сел на циновку перед невзрачным мужиком, на вид простым крестьянином.
– Прошу, смилуйтесь! Моя семья умирает от голода!
– А я думал, новые реформы императора всех накормили.
– Зима была холодной, запасов не хватило. Зернохранилища пусты.
– Я каждый год слышу ваше нытьё о том, как вам не хватает еды. Но разве это не ваша ответственность – запасти достаточно?
Я осознавал, что говорю слишком заносчиво, но ярость ещё клокотала внутри.
– Уберите его с глаз! Пускай идёт работать!
Хонкги двинулся к задержанному, чтобы вышвырнуть за ворота, но тут меня осенило:
– Стойте! Где, говорите, он был?
– В ваших покоях, господин.
– Почему же ты полез туда, а не на кухню, где хранится еда?
– Я просто заблудился! Пожалуйста, отпустите! Я лишь хотел прокормить семью.
– Воровством? Или ты шпион моих врагов?
– Ч-что?
Он запнулся, и по дрожащему голосу я понял: здесь что-то нечисто. В сердце заскреблось гадкое подозрение.
– Если признаешься, на кого работаешь, сохраню тебе жизнь и даже дам слиток золота. Твоя семья больше никогда не будет голодать. – Я повелительно махнул рукой.
– З-золото? – Злоумышленник поднял голову, как раз когда слуга вложил мне в руку слиток.
– Щедрость – моё второе имя. Только расскажи, кто тебя подослал. – Я бросил золото на пол рядом с ним.
Крестьянин поднял голову и сел на колени.
– Это была женщина! В белом ханьфу, с пышными украшениями. Очень красивая, как принцесса!
– О чём она попросила?
– Найти документы о сделках… О покупке людей и опиума. Прошу, не гневайтесь, господин. – Он снова повалился лицом вниз. – Я ей говорил, что это невозможно! Что вы добрый господин! Вы бы никогда…
– Да? Ты умеешь читать?
– Когда-то учился, господин. Она обещала деньги. А мне нечем кормить жену и трёх маленьких сыновей!
– Поднимись.
Мужчина неуверенно встал.
– Она сказала что-нибудь ещё?
– Что вас не будет дома, она этим займётся. А мне нужно…
Одним движением мой меч выскользнул из ножен и полоснул лазутчика по горлу. Хонкги дёрнулся: я сделал работу за него. Вор рухнул на пол. Из раны, пульсируя, вытекала алая кровь.
– Тэ Сяоху… – прошептал я. – Мерзкая тварь!
– Пойдёмте, господин Ван, – позвал советник Си. – Дайте слугам убрать здесь, пока кровь не засохла.
Он, всё это время молчавший, поднялся и хотел взять меня под руку. Должно быть, с отцом он привык к таким сценам. Начальник охраны же сперва стушевался, но быстро взял себя в руки, явно испытав ко мне прилив уважения и преданности. Мы поглядели на пятно на полу.
– Нет. Начальник охраны Хонкги, приказываю найти и казнить его жену и детей.
– Господин…
– Объявите всем: это за то, что он вломился в мой дом и пытался обокрасть. Семья тоже поплатится. Император доверил Сиюнь мне, и я положу конец преступности, – рявкнул я так, что охранник сделал шаг назад. – Никому не дозволено чинить произвол в моём городе.
– Но дети…
– Всем отрубить головы! – отрезал я.
– Что насчёт женщины, о которой он говорил? Разыскать?
– Оставьте её. Нам понадобится помощь, чтобы с ней расправиться. А пока усильте охрану дворца.
– Господин Ван, – в зал вошла служанка и низко поклонилась, – к вам заморский гость, господин Талбот Карлайл.
– Заморский? Как он здесь оказался? – Не вполне избавившись от волны ярости на Сяоху, я не мог понять, чего от меня хотят.
– Ваш отец вёл с ним дела, – пояснил советник Си. – Видимо, он привёл новый корабль к нашим берегам. Я не видел его уже полтора года.
– Впустите его и проведите отсюда в малый зал. Пусть видит, что я делаю с врагами.
Глава 11
После слив зацвели ароматные вишни, потом азалии, вслед за ними распустилась белая акация, и я не успел оглянуться, как всё вокруг заалело. Клёны росли повсюду, и с наступлением осени каждый квартал города словно заливала кровь.
Сезоны быстро сменяли друг друга, пока я, поглощённый работой, забывал обо всём. Местные чиновники приняли меня по-своему тепло, зная, что семья Ван богата и располагает благосклонностью императора. Разом на меня свалилось управление обширной торговой сетью отца и местными лавочками. Особый статус имели публичные дома и опиумные курильни. Они работали с молчаливого согласия прошлых правителей, а принадлежали моему отцу. Новый правитель до них пока не добрался, а может, и вовсе не планировал вмешиваться.
Я быстро понял, что за лицемерным осуждением скрывается людская жажда и порочность. Хоть и считалось, что эти места лишь для необразованных бедняков, чиновники, скрывая лица, не брезговали такими развлечениями.
Карлайл всё лето крутился рядом. В своей белой накрахмаленной рубашке и жутко неудобных на вид тесных штанах он выглядел таким чуждым и самодовольным, что его хотелось помять. Ударить кулаком прямо в круглое розовое лицо, стереть с него спесь. Простаки принимали голубоглазого и светловолосого Карлайла за небожителя, мне же его красота казалась противоестественной. Он был нагл: без разрешения шастал где вздумается. Много кутил, спускал деньги в игорных домах. Он раздражал.
И всё же, когда Карлайл осенью уехал, я понял, что мне его не хватает.
Людей, с которыми вёл дела, я обычно вызывал к себе. Чужеземец был первым, с кем я отправился в одно из заведений отца. Всё было так же, как в нашем небольшом городке, куда водил меня наставник, и в то же время иначе. Убранство роскошнее, места больше… Но тот же сладковатый запах опиума, въевшийся в стены, блестящие от пота тела, гнетущая атмосфера разложения.
Карлайл относился ко всему легко. Бывало, по пути в такое заведение он говорил:
– Опиум – удел безродных, бестолковых обезьян. – И смеялся, но на месте вовсе не гнушался зелья, хоть и предпочитал женщин.
Я же помнил наставление учителя и не спешил его нарушать. Я видел, как люди сходят с ума от опиума. Не занятые зимой на полях, крестьяне заходили разок попробовать, весной уже с трудом вставали за плуги, а к лету и вовсе выползали из дома только за новой порцией зелья. Чиновники вели себя осторожнее, но всё равно их пустые глаза меня пугали.
– Однажды я застал эпидемию помешательства среди таких, – сказал я как-то Карлайлу, кивая на особенно жалкое создание.
– Помешательства? – Он расхохотался. – Такое редкость. Ты же видишь, они вялые и безучастные, как рыбы.
– Думаешь, я вру?
– Думаю, ты что-то путаешь. – Он ухмыльнулся размалёванной девице, которая всё пыталась утянуть его в уединённую комнату. – Подожди, дорогуша. Принеси-ка нам вина.
Карлайл говорил на нашем языке, но со странным выговором. Раз в месяц он обращался в белого хорька и убегал шнырять по городским подвалам, а может, и по окрестным лесам. Возвращался через неделю – грязный, перемазанный кровью, но очень довольный. Он ничуть не стеснялся своей сущности, но его превращения совсем не походили на отцовские, и я не спешил раскрывать себя. Более того, я ни разу ещё не превращался сам. Я много раздумывал о тигре в себе, но Карлайлу не доверял. Брат был далеко, и я не представлял, с кем посоветоваться. Ведь не с фениксом же!
Ещё Карлайл всегда носил с собой оружие. Он называл его огнестрельным и говорил, что, даже когда спит, держит
