Liber Obscura. Тёмная книга, Эрика и её кошмарное приключение в двузначность - Хельга Воджик
– С удовольствием! – засмеялась Мишель. – Тем более у меня для тебя кое-что есть!
– Подарок?
– Конечна, глупышка! – Мишель вытащила из сумки ярко-малиновую коробочку с переливающейся лентой. – За всеми этими приключениями мы даже не отметили твою двузначность как следует!
– Но мы ведь не дарим друг другу подарков, – неуверенно возразила Эрика, глядя на коробочку. – Это правило.
– Правило без исключений и не правило вовсе, – отмахнулась Мишель. – Ну же! Allez-y! Открой!
Эрика смущённо приняла коробочку. Та была лёгкой, будто и вовсе пустой. Девочка слегка тряхнула её и прислушалась. Внутри что-то трепыхнулось. Эрика потянула за бантик и сняла яркую обёртку. Под ней оказалась коробочка из-под леденцов, а в ней – монетка. С одной стороны римская цифра десять, с другой – маяк.
– Ты говорила, что в первый год двузначности поедешь к морю. Вот и бросишь её, когда будешь загадывать желание. – Мишель подмигнула. – Так что считай, это и не совсем подарок. А теперь давай есть торт!
– Это так мило, Миша, – Эрика улыбнулась, вставила монетку в глаз, отчего крестик десятки стал поход на стежки, а сама монетка на пуговку. – Заплачу Харону!
– Не говори глупости! – зашипела Мишель и легонько стукнула подружку.
– Я же просто шучу! – Эрика опустила монетку в карман. – Теперь точно пора есть торт!
Она достала нож и занесла над остатками угощения. Увидела на миг своё отражение в лезвии и ощутила, как Мокрица вцепился в хребет холодными пальцами. Вновь этот привкус почти забытого. И страх.
– Ну же! – запротестовала Мишель. – Не вздумай истуканиться! Я желаю испробовать легендарный деньрожденный торт моей мизинчиковой сестры и лучшей подруги!
– Прости, – Эрика вонзила лезвие в корж и отрезала щедрый кусок.
Молока не было, и девочки заварили обычный чай из пакетиков.
– Твой отец потрясающе готовит! – вынесла вердикт Мишель, попросив немного добавки.
Дождавшись, пока Мишель доест, Эрика поманила подругу к стене, где висели тарелки. Она не решилась подать подруге на них угощение. Эта традиция была только её, отца и матери. Мысленно Эрика попросила прощение у Мишель и показала на маяк.
– Вот. Тот самый вид, что я вижу в своих детских воспоминаниях. И в том ожившем сне в «Оливке».
– Красивые, – прищурилась Мишель, разглядывая декоративные тарелки. – Тут гвоздик. Где четвёртая?
– Я не знаю, – пожала плечами Эрика.
– А чья она была?
– Вроде как моей «сестры», – смущённо проговорила Эрика и, увидев удивление на лице подруги, быстро пояснила: – Маминой книги. Ну, я тебе рассказывала. Она закончила её в день, когда родила меня. На несколько часов раньше. И всегда называла её старшей сестрой.
– А теперь книга-сестра превратилась в девочку в видении? – Мишель потрогала гвоздик пальцем, словно чтобы удостовериться в его реальности. – А что было нарисовано на четвёртой?
Эрика покачала головой.
– Я не знаю. Иногда мне кажется, её и вовсе не было.
– Сестры или тарелки? – усмехнулась Мишель.
– Обеих, – робко проговорила Эрика. – И поездки к морю тоже.
– Сейчас проверим!
– Но как?
– Опытным путём! – Мишель оттопырила указательный палец и навела его на стену.
Маленькая Арно подтащила стул, ловко взобралась, и, прежде чем Эрика успела возразить, сняла со стены маяк.
Сердце Эрики бешено забилось, эти тарелки ни разу не покидали стены кроме трёх дней в году. Никогда не оказывались в чужих руках!
– Как я и думала! – радостно воскликнула Мишель. – Тут есть подпись мастера!
Мишель протянула тарелку Эрике и сняла оставшиеся две. Она положила их на стол и покосилась на Эрику:
– Давай сюда свой маяк и тащи лупу! Мориарти берётся за дело!
– Ты хотела сказать, Ватсон? – Эрика заставила себя выпустить из рук маяк.
– Нет, Ватсон ужасно скучный! – Мишель чуть ли не носом елозила по тарелкам, рассматривая картинки. – А вот Мориарти – личность не менее колоритная, чем Холмс.
– Разве что в кино, – фыркнула Эрика, сомневаясь, что подруга читала хоть одно из приключений всемирно известного детектива.
– Признаться, даже Ирен Адлер, – Мишель продолжала творить святотатство и крутить в руках тарелки. – Заметь, почти моя тёзка по бабке, и миссис Хадсон интереснее Ватсона.
– Люди-клей, – прошептала Эрика.
– Что?
– Помнишь, в истории Ло, слова-клей и люди-клей, невзрачные, но оттеняющие гениев.
– А, да, не хочется признавать, но Ло права. Только будь выбор, кто б не променял свой клей на пламя?
Мишель оторвала взгляд от тарелок и пристально взглянула на Эрику.
– Рика, а ты видела ту книгу Жозлин? Которая типа твоя сестра.
Эрика повела плечами и слегка кивнула.
– Вроде как, – в голосе неуверенность, брови нахмурены. – Па рассказывал, что книга вышла, когда мне был год, и ма читала мне её и давала держать.
– А потом, в более сознательном возрасте?
– Потом? Книга провалилась в продажах. У ма случился срыв, и она маниакально скупала все экземпляры, тратя всё, что было отложено на дом. А что не удавалось купить, она умудрялась украсть, – увидев недоумение на лице подруги, Эрика поспешно пояснила: – Пару раз из библиотек. Ничего зловещего.
– Ясно, – протянула Мишель и опять посмотрела на тарелки. – Вот смотри, maman говорит, редкий творец упустит возможность наследить, и потому художники подписывают свои работы. Вот крохотный знак на каждой тарелке – метка автора.
Эрика посмотрела через лупу туда, куда указывала Мишель, увидела красный росчерк художника, похожий на Y с лишней «веточкой». Рядом с символом стояла арабская цифра 2.
– Первая, третья и четвёртая, – ткнула пальчиком Мишель. – Тебе просто нужно найти того, кто их нарисовал, и спросить. Он явно знает, что было на второй тарелке.
– Но это же даже не имя! Какой-то символ, похожий на птичью лапку, – нахмурилась Эрика и вдруг услышала, как щёлкнул замок двери.
Подруги так увлеклись, что совершенно не заметили, как вернулся отец Эрики и звякнул колокольчик, а теперь он стоял со свёртком в руке, сняв с головы шляпу, и удивлённо смотрел на девочек, уставившихся в разложенные на столе декоративные тарелки.
– Ещё ни разу не видел, чтобы с таким энтузиазмом смотрели в пустые тарелки, – усмехнулся мужчина, вешая пальто на крючок.
– Папа? – Эрика уставилась на отца. – Ты рано.
– Да, освободился пораньше, – кивнул мужчина. – А вы чем заняты?
– У нас проект по нео-традиционным промыслам, – с ходу поймала правдоподобную ложь Мишель и обернула её в преимущество. – Эрика говорила, что эти тарелки расписаны вручную.
– Нео-традиционные промыслы, – покрутил на языке слова мужчина и улыбнулся. – Чего только не придумают в современных школах.
Он переобулся и подошёл к столу, взял тарелку с лодкой, сдвинул очки на лоб и принялся разглядывать:
– Помню, этот промысел лихо шёл у туристов. Оказалось, рисовать
