Дмитрий Михайлов - Избавитель
— Тебе дальше.
Старик снова взмахнул веслом, и челн взмыл в воздух, направляясь вглубь Преисподней. Сказать, что Ад был хорош, значит, не сказать ничего — он был потрясающим! Он казался самим Совершенством и был им в глазах его раскрепощенных обитателей, которые в этих многочисленных невообразимых дворцах предавались столь же невообразимому веселью, игрищам, объеданию и сладострастию. Не знающие ни сна, ни усталости, ни нужды, их пребывание здесь превратилось в вечный праздник. Освобожденные от общественной морали и физических ограничений они позволяли себе всё, на что хватало их фантазии.
— Это Ад? — спросил Харона Василий, но тот промолчал и лишь ехидно улыбнулся.
Челн продолжал лететь над бескрайними просторами Ада, но чем дальше они отдалялись от берега, тем сильнее чувствовалась нервозность и агрессивность этого мира. Прошло, наверное, дня два по земному времени, прежде чем изменения, происходившие внизу, постепенно стали очевидными. На улицах появились банды, нападавшие на души и схлестывающиеся в кровавом бое друг с другом. Их борьба была такой же крайне жестокой, каким «крайним» было здесь всё. Пока это были единичные случаи, но лица душ уже не были беззаботно веселы, а скорее наполнены злобным весельем. Наибольшее удовольствие им доставляла теперь забава заставлять других страдать; хохот стал громким и грубым; таким же резким и грубым стало и само общение. Уже чаще на лицах проступало бешенство, зверство с горящими глазами, и чем дальше они отдалялись, тем ярче проявлялись эти признаки. Люди словно мстили друг другу за те внутренние страдания, которые жгли их глубоко в душе. Чаще встречались «неприкаянные» души, которые просто слонялись из стороны в сторону с лицами, выражавшими безмерную грусть и томление от безделья. Чаще слышны стали брань, споры, всё больше люди предъявляли друг другу претензии, и всё регулярнее становились драки. Но в целом жизнь продолжала оставаться задорной и разгульной.
— Кто эти люди? — спросил Василий.
— Те же, — ответил Харон скрипучим голосом. — Чем больше прибывает новых душ, тем дальше вглубь переселяются те, кто оказался здесь раньше.
Они продолжали путь, а Ад продолжал свое преображение. Дворцы встречались реже, все чаще проступала необработанная скальная порода, светильники стали редкостью, и они уже не создавали того ослепительного света, что был на прибрежных землях. Вместе с мраком росли напряжение и злоба людей. Уже давно не встречались довольные радостные лица. Все с отупением предавались какой-то одной страсти, бессмысленной и беспощадной: кто-то без меры и удовольствия жадно поглощал пищу, кто-то дрался, не разбирая, на кого нападает. Или вдруг появлялся небольшой кружок игроков, участники которого молча бросали кости или карты, и кучка золотых слитков в центре бессмысленно перемещалась от одного игрока к другому.
— Они думали, что будут наслаждаться своими страстями вечно, — со злорадством проскрипел Харон. — Но со временем им надоедает все. У них остаются только пустота и злоба.
Прошло много времени: дня три, а, может, и неделя — время без Солнца угадать можно было лишь примерно, — и челн оказался в стране, не имевшей ничего общего с золотым прибрежным Адом. Среди острых скал и камней бесновались тысячи и тысячи душ, обезумевших в своей ярости. В жестокой битве они перемешивались в сплошную свалку. Хрупкая девушка хватала огромный камень и ударяла им своего врага с такой силой, что череп его деформировался, и изо рта фонтаном била кровь. Но через секунду голова, будто резиновая, восстанавливала свои прежние очертания, и враг, преисполненный яростью, ревел медведем, и из его кипящей утробы вырывались языки пламени, обжигая всех вокруг. Усталость и сон стали бы для них спасением, но мертвым они были недоступны, и грешники вгрызались друг в друга, вырывая зубами куски плоти, ломая руки, ноги, пальцы, но все их раны тут же заживлялись.
Больше стало и тех, кто сидел у подножий скал, попеременно рыдая и смеясь, или же тупо смотрел в одну точку. Их взгляд не выражал ничего, они никак не реагировали на окружающих, и когда кто-то налетал на них и жестоко избивал, они не предпринимали ничего, чтобы прекратить это.
Челн легко и равнодушно пролетал над ними, устремляясь к возвышавшейся вдали горной цепи. Цепь кольцом окружала Центр Ада и расступалась только в одном месте — там, куда и направлялись Харон со священником. По дну этого ущелья растекалась лава, а вверху кипели черные тучи. Когда челн полетел над этой дьявольской пропастью, раскаленные потоки воздуха, восходящие от лавы, начали раскачивать его так, что Василию пришлось присесть и вцепиться руками в борта. Харон же стоял как прежде, не обращая внимания на качку, и все также изредка взмахивал в воздухе веслом.
Они миновали хребет, и за ним открылась широкая долина, заполненная демонами и чертями всех мастей. В центре долины стоял огромный черный трон с высокой спинкой и подлокотниками, украшенными черепами. На троне восседал огромный ангел в белых сияющих одеждах. Лицом он был прекрасен, но оно выражало усталость и равнодушие и оттого казалось суровым. Ангел сидел, впившись пальцами в подлокотники, и глядел перед собой.
Харон молча высадил Василия перед троном. Ангел лениво взглянул на священника и кисло ухмыльнулся.
— Все же Яшка Каин улизнул. Ну и чёрт с ним, — сказал он, и демоническое окружение дружно засмеялось. — Так, значит, ты и есть тот Василий?
— Да, но кто Вы?
— Еще не догадался? — ангел снова кисло ухмыльнулся. — Я — Дьявол, твой Хозяин на ближайшую вечность.
Черти снова захохотали, прыгая вокруг Василия и пугая его вилами и баграми.
— Дьявол? — изумился Василий.
— Ах да, вам удобнее представлять меня уродливым рогатым чудовищем, — он расправил крылья за спиной и вмиг превратился в огромную отвратительную темно-красную тварь с перепончатыми крыльями, зубастой пастью и огромными толстыми рогами. Василий отпрянул от неожиданности и ужаса, а нечисть вновь разразилась хохотом и запрыгала. Дьявол сложил свои крылья и принял прежний вид.
— Но ведь я, — продолжил он, — тоже ангел, пусть и падший. И я лучший из всех Его творений, хоть Он меня и оскорбил.
— Оскорбил? Бог? — промямлил Василий, все еще не отошедший от пережитого зрелища.
— Да. Я старался для Него, — со злостью в голосе и взгляде сказал Дьявол. — Я проделал бóльшую работу, когда Он решил сотворить Мир, и надеялся, что получу на него особые права. А Он вместо этого отлучил меня от Вселенной. Более того, Он поставил меня наравне с архангелами! Меня! Лучшего из ангелов!
