Ловец Мечей - Кассандра Клэр
– Теперь моя очередь.
Мариам, улыбаясь, поднялась с кровати. Когда она подошла к зеркалу, в дверь постучали. Это была Ариэль Дорин, младшая сестра Рахель. Она уже оделась в праздничное платье, ее волосы были украшены цветами, щеки раскраснелись от возбуждения.
– Мез говорит, что у ворот тебя ждет пациент, – обратилась она к Лин. – Вроде бы это очень важно. Вот, не забудь прихватить это, – добавила она, протягивая Лин саше на голубой ленточке. – В конце концов, ты их делала!
Пообещав Хане и Мариам вернуться как можно скорее, Лин пошла к воротам Солта. День был солнечный и теплый, ветер дул в сторону моря. Он приносил ароматы цветов. В Солте цветы были повсюду: корзины с нарциссами свисали с ветвей деревьев, стояли на подоконниках, венки из лилий украшали двери. На площади Катот цветов было еще больше, но Лин обогнула ее; в день Праздника девушкам не разрешалось ступать на площадь до захода солнца.
Ворота тоже увили цветочными гирляндами. По обычаю, здесь были нарциссы и лилии (ведь Богиня сказала: «я нарцисс, лилия долин»[32]), а также цветы, растущие в Кастеллане: оранжевая лантана, пурпурная лаванда. На голове у Меза красовался венок из листьев смоковницы; увидев Лин, стражник улыбнулся.
– Не знаю, кто это, – сказал он, открывая ворота. – Сидит в экипаже и не показывается.
Это была простая серая четырехместная коляска; такой экипаж нанимали люди, у которых имелись кое-какие средства, но не хватало денег на покупку собственной кареты. Сидевший на козлах угрюмый старик даже не взглянул на нарядную Лин, когда та подошла к карете и постучала в дверь.
Дверь приоткрылась немного – достаточно для того, чтобы Лин могла увидеть пассажира. Она быстро села в карету и захлопнула за собой дверь.
– Вы, – прошептала она. – Что вы здесь делаете? Разве вам не следует быть на пиру?
Конор Аврелиан пожал плечами.
– Пир начнется вечером, – ответил он. – У вас только одно нарядное платье?
– У вас только один экземпляр книги, которую вы мне привезли? – резко ответила Лин.
Конор, который сидел в углу, развалившись на мягком сиденье, выпрямился и взглянул на нее с неподдельным изумлением. Он был одет просто: в серые штаны и черный льняной сюртук с серебряным позументом. Корону он, видимо, оставил во дворце; его можно было бы принять за купеческого сына, если бы не лицо, которое знал каждый в Кастеллане.
– Вы недовольны книгой?
Конор нахмурился, потер шею, и Лин заметила, что у него на руках нет колец. Можно было разглядеть длинные, тонкие загорелые пальцы, ладони, немного загрубевшие от ежедневных тренировок с мечом. Как может человек быть настолько совершенным?
– Вы же сказали, что ищете именно это…
– Я довольна книгой. – Она помолчала, набрала в грудь воздуха. – Сегодня у вас День Вознесения, и у моего народа тоже важный праздник. Он называется Праздником Богини. Мне некогда отвлекаться; мне сейчас следует быть в Солте. Так что, если вы не против, монсеньер, перейдем сразу к делу. Зачем вы хотели меня видеть? Вам что-то нужно от меня?
Принц наклонился к ней, его взгляд скользнул по ее лицу, груди; он наверняка заметил, как тяжело Лин дышит. Как будто она бежала, спеша к нему на свидание. Он заговорил:
– Я хотел бы получить у вас консультацию. Как у врача. Как у человека, которому можно доверить тайну.
Лин ощутила ужасную усталость. Снова тайны, подумала она, снова ей придется лгать Мариам, Хане, махараму и прочим. Никому не приходило в голову, как это тяжело для нее, чего это ей стоит. Она была всего лишь полезным инструментом, прислужницей, врачом, который не проболтается.
– Вы больны? – спросила она.
Конор отрицательно покачал головой. Под глазами у него чернели круги. При виде этого осунувшегося лица в голову приходили мысли о сочинении стихов при свечах, о долгих ночах, проведенных за изучением старинных книг, но Лин знала, что это лишь фантазии. Скорее всего, у него просто было похмелье.
– Как вы думаете, что такое безумие? – заговорил он. – Это болезнь или, как считается в Кастеллане, слабость духа, порок? Существует ли лекарство, способное исцелить его?
Лин ответила не сразу.
– Возможно, – сказала она. – Я не считаю, что безумие, как вы его называете, – это порок. Иногда это результат душевного потрясения. Иногда это действительно болезнь. Дух, точно так же, как и плоть, может быть больным. Но лекарство… я никогда не слышала о лекарствах для лечения душевных болезней.
– У вас столько книг, неужели там ничего нельзя найти? – недовольно произнес он. – Врачи-ашкары пользуются трудами по медицине, к которым у нас нет доступа…
«У вас столько книг». Холодный ком гнева, похожий на кусок льда, застывший в груди Лин, растаял от слов принца, и по ее жилам растеклась жгучая ярость.
– У меня нет никаких книг, – бросила она.
На шее у Конора вздулись жилы, глаза стали черными.
– Не играйте со мной, – прошипел он. – Для меня это очень серьезно.
– Человек умирает? – спросила Лин. – Смертельно болен?
– Нет, но…
– Значит, это может подождать до завтра. – И Лин протянула руку к дверце кареты.
– Стойте, – гневно воскликнул он. – Лин Кастер…
Она резко обернулась.
– Вы приказываете мне в качестве принца крови остаться и говорить с вами о том, что вы желаете обсудить? Забыть о своих обязанностях, о своем долге? – «О единственном шансе вернуть то, что принадлежит мне?» – Это приказ?
– Я должен приказать вам? – процедил принц. – После того как подарил вам книгу, которую вы так долго искали? Вы действительно такая жадная, грубая, эгоистичная девица?
Лин взглянула на свою руку, лежавшую на ручке двери, и у нее возникло странное чувство – как будто рука не принадлежала ей. Она смотрела на свое тело словно со стороны. Собственный голос тоже показался ей чужим.
– Та книга. Да, вы подарили мне ее. Вы вошли в Солт в окружении толпы телохранителей, чтобы привлечь как можно больше внимания, чтобы все вас заметили, и принесли ее мне.
– Это честь для любого из моих подданных, – произнес он.
Лин не могла понять, что означает этот тон. Против ее ожиданий, в нем не слышалось гнева; это было нечто иное.
– Я оказал вам честь. Я ваш принц…
– Вы с детства знаете моего деда, – перебила его Лин, – но наш народ по-прежнему не существует для вас, вы не понимаете его. Вы не мой принц.
