Ловец Мечей - Кассандра Клэр
Если Вы пожелаете найти меня, я буду в Храмовом квартале. Я слышал, что здесь время от времени устраивают оргии, и внезапно ощутил интерес к подобным мероприятиям. Как бы то ни было, думаю, это принесет мне пользу: я узнаю, как устраивать приемы для большого числа гостей.
С наилучшими пожеланиями, искренне Ваш и т. д. К».
– Клянусь серым адом, – вырвалось у Кела. Он даже забыл о том, что в присутствии королевской особы сквернословие недопустимо. – Он это серьезно?
Лилибет выхватила у него письмо.
– Не прикидывайся, что ничего не знал об этом! – рявкнула она. – Конор рассказывает тебе все; не верю в то, что он умолчал о таком. Бестолковый мальчишка, он, наверное, решил, что это замечательная шутка…
– Нет.
Кел покачал головой. Несмотря на иронический тон письма, ему отнюдь не казалось, что автор забавлялся, сочиняя его. Конор, скорее всего, еще не пришел в себя после рассказа о смерти Фаустена, однако Кел понимал, что говорить об этом королеве нельзя.
– Я не думаю, что Конор хотел подшутить над вами.
Рот Лилибет превратился в тонкую линию. Она обернулась к Майешу, который пристально смотрел на Кела. И этот взгляд встревожил Кела гораздо сильнее, чем нападки королевы.
– Думай, Кел. – Советник говорил низким, хриплым голосом. – Что-то должно было произойти, если настроение Конора изменилось так внезапно…
«Он что, хочет, чтобы я произнес это вслух?» – подумал Кел.
Как он мог обсуждать с ними казнь Фаустена, совершенную лично королем? Но нет, подумал Кел, это игра воображения. Откуда Майешу знать, что Ловец Мечей видел казнь? Если только Джоливет не рассказал ему…
– Ваше величество. Господин советник, – заговорил Кел. – Принц уже давно несчастен. Это вполне естественно и не должно вас удивлять.
Лилибет отвела взгляд и принялась играть изумрудным ожерельем.
– Но он смирился со своей участью и согласился на эту помолвку и брак. Я не могу сказать, почему он написал такое письмо. Я не понимаю причин внезапной перемены, происшедшей с ним. Вероятно, он страдает сильнее, чем казалось всем нам.
Кел развел руками. В конце концов, это была правда: он не знал, куда ушел Конор и почему.
– Я считаю, что я в этом виноват.
Лилибет пробормотала несколько слов. Келу послышалось нечто вроде «я тоже».
– Оставьте его, ваше величество, – вздохнул Майеш. – Кел – Ловец Мечей, он не может читать в душе принца, это не его задача.
Лилибет снова принялась ходить по комнате. Она была одета в зеленое бархатное платье такого же оттенка, как изумруды в ее украшениях; черные волосы были уложены крупными кольцами.
– Наверное, он считает меня холодной и бесчувственной, – произнесла она вполголоса, обращаясь к себе самой. – Думает, мне доставляет удовольствие видеть отчаяние моего единственного ребенка! Он глубоко ошибается. Если бы я могла оградить его от последствий этой ошибки… – Лилибет остановилась и взглянула на Майеша. – Король не должен знать об этом. На банкете его не будет, но…
Ее голос надломился. Кел вспомнил сцену на берегу. Маркуса, который поднимал Фаустена над перилами, как пуховую подушку. Вспомнил кровь на воде, блестящую зеленую спину крокодила.
– Желательно, – заговорил Майеш, – чтобы об этом письме не узнал никто, кроме нас троих. А это означает, что прием отменять нельзя. Кроме того, если мы отменим праздник в честь принцессы Луизы, послы Сарта воспримут это как оскорбление.
– Вы можете сказать, что Конор болен, – предложил Кел. – Они вынуждены будут смириться…
– Никто не поверит в болезнь, – перебил его Майеш. – Они уже на пределе. Инцидент в доме Ровержей не улучшил им настроения.
– Мне очень хотелось бы, чтобы они забрали свою глупую девчонку и уехали домой, но это будет означать разрыв с Сартом, – добавила Лилибет. – Они начнут устраивать засады на Узком Перевале, мешать торговле, убивать наших граждан…
– Мы не можем этого допустить, – заявил Майеш. – Прием пройдет по плану, и принц Конор будет представлять на нем королевскую семью вместе с вашим величеством.
Его взгляд остановился на лице Кела, который понял, в чем дело, в ту секунду, когда Майеш сказал, что прием отменять нельзя. Он знал, что может возразить; и знал также, что никто не будет слушать его возражений.
– Ваше величество, сейчас я позову слуг. Кел, надевай талисман; у нас мало времени.
Прошло немало времени с того дня, когда Келу в последний раз приходилось играть роль Конора на официальном мероприятии – наверное, несколько лет. Но процедура была ему хорошо знакома, и ему даже не требовалось напрягать память. Он механически совершал действия, которых от него ждали, хотя в мыслях царил хаос.
Сначала он отправился в тепидарий, где тщательно вымыл тело лавандовым мылом и побрился. (Конор никогда не появлялся на публике даже с намеком на щетину.)
Когда он вышел из тепидария полностью обнаженный, если не считать талисмана, благодаря которому казался посторонним точной копией Конора, за дело принялись слуги принца. Они хлопотали вокруг него, словно рой трудолюбивых пчел. Его волосы высушили, завили и надушили; на руки нанесли ароматизированный лосьон. Помогли облачиться в парадную одежду: белоснежную батистовую сорочку с золотым шитьем на манжетах и манишке, дублет длиной до колена из черного бархата с нашитыми на него полосами золотой парчи, штаны из того же материала, сапоги из тисненой кожи, верхний камзол из золотой парчи, отделанный мехом белой рыси. Подали кольца с камнями размером чуть ли не с грецкий орех; перстень с изумрудом Кел надел на левую руку, с рубином – на правую. И, наконец, на голову ему надели корону принца – простой золотой ободок, который всегда оставлял красную полосу на лбу.
Талисман, надежно спрятанный под сорочкой, был невидим даже для тех, кто знал о его существовании.
Закончив работу, слуги исчезли бесшумно, как тени, и вошел хмурый Майеш. Кел устало смотрел на советника. Майеш, как и полагалось ашкарам, был одет в серое, но его шелковая туника была перехвачена серебряным поясом, на шее висел тяжелый серебряный медальон – знак его положения.
Он внимательно оглядел
