Ловец Мечей - Кассандра Клэр
Они с Лин и Конором решили молчать о чудесном исцелении. Лин была бледна от волнения; судя по всему, она не хотела, чтобы кто-то узнал о том, что она вылечила принца за одну ночь. Сам Конор тоже не имел желания распространяться на эту тему; чем больше людей узнает об исцелении, говорил он, тем больше узнает и о самом наказании. Поэтому Лин наложила ему фальшивые повязки, и он неделю ходил, морщась от боли. Снимая повязки, он говорил Келу, что люди не любят находиться в обществе больных и увечных и что теперь его мать и прочие только обрадуются возможности обо всем забыть. И действительно, те немногие, кто был посвящен в тайну – Джоливет, Бенсимон и Лилибет, – не задавали никаких вопросов.
Антонетта слегка подтолкнула Кела локтем. Музыканты загудели в трубы, и на площадь въехали три блестящие кареты – огромный королевский экипаж и два других, поменьше. Фальконет небрежно помахал зрителям, которые приободрились и разразились восторженными воплями, предвкушая необычное зрелище. Некоторые аплодировали. Келу показалось, что в толпе мелькнула куртка цвета наперстянки. Он насторожился – хотя Джиан, разумеется, была не единственной в Кастеллане, кто носил лиловый цвет. Но все равно Кел почти не сомневался в том, что Андрейен Мореттус скрывается где-то поблизости и наблюдает за происходящим.
Солдаты Дворцовой гвардии расступились, пропуская королевскую карету из Сарта. Джоливет отдавал какие-то приказы, а Бенсимон подошел к павильону, отодвинул занавесь и заглянул внутрь; через несколько мгновений занавески раздвинулись, и на черный ковер ступил Конор.
Монфокон негромко присвистнул, выражая одобрение, и по его лицу Кел понял, что он немного завидует. Да, подумал Кел, по одежде Конора можно было определить его настроение: чем пышнее был его наряд, тем мрачнее было его состояние духа. Сегодня отчаяние принца приняло форму жилета из темно-синей замши с сапфировыми пуговицами. Под жилетом была надета шелковая сорочка, а поверх него – сюртук с высоким вышитым воротником и золотыми галунами. Узкие брюки были заправлены в высокие черные сапоги, руки утопали в белой пене манжет, на каждом пальце сверкало кольцо. На голове у принца красовалась золотая корона с рубинами.
Горожане завопили, выражая восхищение красотой Конора. Жители Кастеллана гордились своими монархами. Крики раздались снова, когда из павильона величественной походкой вышла Лилибет; ее длинные черные волосы были убраны в косы и украшены россыпью изумрудов.
Конор, расправив плечи и выпрямив спину, смотрел на карету принцессы. Дверца кареты открылась, и Кел ощутил странную смесь боли и гордости. Конор принимал последствия своего неосторожного поступка с высоко поднятой головой. Но одновременно Келу хотелось, чтобы свадьбу отменили; он молился об этом даже в тот момент, когда на мостовую спрыгнула молодая женщина.
Она была высокого роста, с длинными каштановыми волосами, которые удерживал бронзовый обруч. На ней были облегающая черная куртка и штаны, на поясе висел меч с золотым эфесом.
Антонетта озадаченно хмыкнула.
– Необычный костюм для принцессы.
– Это не принцесса, Ана, – лениво заметил Фальконет. – Я видел ее в Аквиле, при дворе. Эту женщину зовут Вьен д’Эсте, она служит в Черной гвардии.
Черная гвардия. Кел о ней слышал. Легендарный элитный отряд армии Сарта, члены которого занимались сбором информации для короля. Помимо этого, они были хорошо обученными наемными убийцами, одними из лучших в мире, хотя об этом в Сарте старались не распространяться.
Вьен отошла в сторону, и из кареты вышла сена Анесса, держа за руку юную девушку.
Нет, не девушку, поправил себя Кел. Девочку, ребенка. Ей было не больше одиннадцати-двенадцати лет, ее темные волосы были заплетены в косички, поверх скромного платья с кружевными оборками был надет бархатный передник. Присмотревшись, Кел заметил тонкий золотой обруч.
Корона принцессы.
На площади стало очень тихо. Роверж подался вперед.
– Ну, что я могу сказать, – произнес он. – Ростом она не вышла.
– Что за дьявольщина, – пробормотал Монфокон, когда раздались звуки трубы, и сена Анесса подвела девочку к Конору.
Даже с такого расстояния Кел видел самодовольную улыбку посла и потрясенные лица Конора и Лилибет.
– Чтоб мне провалиться, – выдавил Фальконет.
– Джосс, – прошипел Кел, – что это такое? Что происходит?
– Это не Аймада, – вздохнул Фальконет. Кел никогда не видел его таким несчастным. – Это ее младшая сестра Луиза. Да, она тоже принцесса, но ей всего двенадцать лет. – Он покачал головой. – Лживые ублюдки. Они подменили принцессу на ее сестру.
Антонетта не могла прийти в себя от потрясения; все остальные были в ярости.
– Как такое могло произойти? – воскликнул Казалет. Его обычно мирное круглое лицо было искажено злобой. – Неужели никому в голову не пришло прочесть брачный контракт? Неужели Бенсимон не видел его? Он никогда не допустил бы такой ошибки…
– Почему вы считаете, что достаточно было проглядеть этот договор? – рявкнул Монфокон. – Он написан языком, на котором говорили сотни лет назад. Возможно, где-то там упоминается о замене, на случай болезни или смерти первой принцессы.
– Я тебя уверяю, – вмешался Фальконет, – Аймада д’Эон жива и здорова.
– Может, она не девственница. Или даже беременна, – предположил Узек, но пожал плечами под сердитым взглядом Фальконета. – Просто в голову пришло.
– Это намеренная публичная провокация, – заявил Бенедикт Роверж. – Спланированное унижение. Они пытаются давить на Дом Аврелианов, пытаются разжечь конфликт, может быть, даже войну…
– Война с Сартом начнется только в том случае, – перебила его Антонетта, – если Конор это допустит. Все зависит от того, как он примет ее.
Кел заметил удивленные взгляды и ощутил раздражение: неужели они действительно ждут, что она так до конца жизни и будет хихикать, словно дурочка, каждую минуту? Антонетта, в свою очередь, сжала губы.
– Как он может ее принять? – бросил Бенедикт и кивнул на немую сцену в центре площади.
Анесса держала за руку девочку, которая беспокойно переминалась на месте. Конор по-прежнему был неподвижен, как статуя.
– Ему предлагают в жены ребенка. Это оскорбление.
– Антонетта права, – протянул Фальконет, – а от меня не каждый день такое услышишь. Сейчас важно сохранить лицо. Он не может отвергнуть ее на глазах у всего города.
– Значит, они нас могут оскорблять, а мы должны это терпеть? – фыркнул Бенедикт. – По-вашему, это хорошая стратегия? По-вашему, это справедливо?
– Но заставлять девочку расплачиваться за это тоже несправедливо, – ответила Антонетта. – Бедный ребенок.
«С меня довольно». Кел встал, подошел к краю платформы, перекинул ногу через ограждение и спрыгнул, едва не приземлившись на растерявшегося гвардейца. Он без труда протиснулся мимо музыкантов и цветочниц – люди бестолково топтались на месте, никто не знал, что делать дальше. Когда он подошел к черному ковру, солдат из Эскадрона стрел преградил ему дорогу.
