Ловец Мечей - Кассандра Клэр
В конце концов Кел все же погрузился в тяжелый сон без сновидений и очнулся уже после рассвета. Солнечный свет лился в закрытое восточное окно, и комната превратилась в духовку.
«Конор». Еще не проснувшись окончательно, он спрыгнул с кровати и бросился в коридор.
Почему-то Кел думал, что увидит Лилибет, но в коридоре никого не было. Подбежав к двери Конора, он открыл ее и вошел. Здесь солнце не так палило, и в мягком золотом свете его глазам предстала необыкновенная картина.
Лин спала в кресле у изголовья Конора, прижимая к груди сумку, как ребенок с любимой игрушкой. Кел также обнаружил, что постель Конора пуста; смятые, скрученные простыни были бурыми от крови и грязи. И еще ему показалось, что на кровать высыпали пригоршню серебряных блесток. Не веря своим глазам, Кел подошел к кровати и увидел, что это вовсе не блестки, а талисманы, которые использовали врачи-ашкары.
– Лин. – Он прикоснулся к ее плечу, и она, вздрогнув, проснулась и выронила сумку. Он успел подхватить сумку и положил ее на кровать. – Где Конор?
Она потерла глаза, поморгала. Во время сна ее волосы растрепались, и непослушные рыжие кудряшки топорщились вокруг лица, словно огненное гало.
– Принц? – Она уставилась на пустую кровать. – Он только что был здесь… то есть на рассвете был, я смотрела… – Озабоченно нахмурившись, Лин произнесла несколько фраз на своем языке.
Дверь тепидария распахнулась, и вошел Конор с полотенцем на плечах.
Из одежды на нем были лишь просторные льняные штаны. Видимо, он только что принял ванну: у него были влажные волосы, на лице не осталось ни следов туши, ни засохшей крови.
– Конор! – воскликнул Кел.
Он сильно разозлился – не только на Конора, который так легкомысленно относился к своему здоровью, но и на Лин: за то, что она уснула и упустила его, хотя в глубине души понимал, что несправедлив к ней. Но, кроме ярости, он испытывал изумление. Вчера он видел раны на спине Конора. Как человек в таком состоянии смог встать с постели? А тем более выйти в соседнее помещение и залезть в воду?
– Что ты вытворяешь? Ты должен…
Конор приложил пальцы к губам, давая знак ему молчать. Его глаза хитро блестели. Потрясенные Кел и Лин переглянулись. Кел почувствовал, что нервы сейчас сдадут. У Лин был такой вид, словно она хотела броситься на принца и силой заставить его лечь в кровать. В ее взгляде Кел увидел страх.
– Ваше высочество… – дрожащим голосом начала Лин, но в этот момент Конор убрал полотенце и повернулся к ним спиной.
Кел услышал сдавленный возглас. Девушка схватилась за сердце.
Широкая мускулистая спина Конора была совершенно гладкой. Раны исчезли. Более того, на коже не осталось никаких отметин. Как будто все, что произошло вчера вечером, им просто приснилось.
И в этот миг, в минуту величайшего отчаяния, магия королевы утратила силу. Адасса не могла больше сдерживать армии, собравшиеся на равнинах. В крепостных стенах появились трещины, враги хлынули в город, начался пожар. Пламя охватило все: небо, реки и поля Арама, королевский дворец. Адасса поняла, что скоро от ее страны останется огромное пепелище.
Она повернулась к Сулеману и произнесла:
– Ты не оставил мне выбора.
В его глазах пылал огонь.
– Что ты можешь против меня? Я всегда буду сильнее тебя, пока в мире существует магия.
– Магия не вечна, – возразила Адасса.
И она собрала все силы, которые получила от своего народа, могущество слов, принесенных ей в дар людьми Арама. Она направила эту энергию в небо, к звездам, дальше звезд, дотянулась до самого Великого Слова, без которого нельзя было сотворить даже самое примитивное заклинание, и швырнула его в пустоту. А потом сама последовала за ним в небытие, потому что сила Слова была так велика, что сожгла ее смертную оболочку. Королева перестала быть королевой; она стала воплощением магии, а магия была уничтожена.
«Рассказы о королях-чародеях», Лаокант Аурус Иовит III
Глава 18
В этот день в Кастеллане, на площади Валериана, ожидали прибытия сартской принцессы, но Келу было приказано сидеть на специальном помосте вместе с аристократами. Он чувствовал себя не в своей тарелке; ему казалось, что люди, собравшиеся посмотреть на принцессу, глазеют на членов Совета. На Монфокона, который нарядился в камзол из желтой парчи с нашитыми на него вертикальными полосами из черного шелка; на Шарлона и его отца, которые, в свою очередь, глядели на толпу исподлобья; на старшего Гремонта, одетого в парадный костюм и, как обычно, храпевшего, откинув голову на спинку кресла.
Фальконет, сидевший рядом с Келом, был облачен в темно-синий бархат и выглядел весьма довольным собой. Кел вспомнил слова Полидора Сарду, сказанные во время последнего совещания в Палате Солнечных Часов, на котором он присутствовал вместе с Конором. Ему казалось, что это было тысячу лет назад. «Джосс, ваша сестра замужем за сартским герцогом. Вы не объективны в этом вопросе. Союз с Сартом выгоден вашей семье».
С Фальконетом так всегда, подумал Кел: для того чтобы получить богатство и власть, ему даже не нужно предпринимать никаких усилий, дары судьбы так и сыплются на него. Внимание горожан его явно не смущало. Он апатично помахал зрителям и повернул голову к Келу.
– И как же поживает наш общий друг принц? – вполголоса спросил он. – Я не видел Конора с того дня, когда мы узнали о счастливом событии. С другой стороны, прошло не так уж много времени, верно?
Фальконет придал лицу выражение вежливого интереса, но в его глазах плясали лукавые искорки. Кел не думал, что Фальконет злорадствует, – он просто находил сложившуюся ситуацию слегка занятной, как и жизнь в целом.
– Верно, – так же тихо ответил Кел. – Прошло всего две недели.
Ему самому с трудом верилось в это – ему казалось, что не две недели, а целая жизнь миновала после объявления о помолвке Конора. И вот меньше чем через час принцесса Аймада должна была прибыть на площадь Валериана и предстать перед своими будущими подданными.
Даже Конор был ошеломлен скоростью, с которой все было организовано. Сена Анесса, разгневанная более чем прохладным отношением короля и королевы к брачным планам сына, покинула Маривент на следующее утро после официального ужина. Она энергично взялась за дело. Каждый день королевские гвардейцы с посланиями из обеих столиц проезжали через Узкий Перевал. В письмах
