Князь Света. Порождения Света и Тьмы - Роджер Желязны
– Этот человек – убийца из Дома Мертвых? – говорит Принц, глядя на Вэйкима.
– Да.
– Знал ли ты об этом, мой Ангел Седьмого Поста? – спрашивает Принц.
– Нет, – говорит, слегка кланяясь, Врамин.
– Я тоже, господин, – говорит Мадрак.
– Пробуди его – и Генерала тоже.
– Наша сделка расторгнута, – говорит Гор, – если это произойдет.
– Разбуди их обоих, – говорит Принц, складывая руки на груди.
Врамин поднимает трость, с нее срываются языки зеленого пламени, перескакивают на распростертые тела.
Снаружи завывает ветер. Гор по очереди разглядывает всех присутствующих, потом говорит:
– Ты, брат, повернулся ко мне спиной. Обернись лицом, чтобы я не убивал тебя сзади. Как я сказал, сделка наша расторгнута.
Принц оборачивается.
– Они тоже нужны мне.
Гор качает головой и поднимает руку.
И тут…
– Настоящая семейная встреча, – наполняет комнату голос, – наконец-то сошлись все три брата.
Гор отдергивает руку, словно от гадюки, ибо лежит между ним и Принцем тень черной лошади. Он прикрывает рукой глаза и опускает голову.
– Я забыл, – говорит он, – что, как я сегодня узнал, ты тоже мой родственник.
– Не принимай это слишком близко к сердцу, – говорит голос. – Вот я, например, знаю об этом давным-давно и научился с этим мириться.
И просыпаются Вэйким и Стальной Генерал под звуки смеха, схожие с пением ветра.
Бротц, Пурц и Дульп
– Передай-ка мне, пожалуйста, фрейляйншип.
– Прошу прощения?
– Фрейляйншип! Фрейляйншип!
– У меня его нет.
– Он у меня.
– О! А почему ты об этом молчишь?
– А почему ты не спрашиваешь?
– Прости. Ну-ка, дай-ка… Спасибо.
– Почему ты его все дрочишь и дpочишь? Он же готов.
– Просто чтобы убить время.
– Ты в самом деле думаешь, что он когда-нибудь за ним пришлет?
– Нет, конечно. Но это не довод, чтобы выпускать недоброкачественную продукцию.
– А вот я думаю, что он за ним пришлет!
– Тебя кто-нибудь спрашивал?
– Я высказываю свое мнение.
– На кой он ему сдастся? Им же никто не может воспользоваться!
– Раз он его заказал, значит, он ему нужен. Он – единственный среди них, кто иногда приходит сюда по делам, и, добавлю от себя, он – истинный джентльмен. Придет день, и он или кто-то от него сунется сюда, чтобы выкупить заказ.
– Ха!
– Вот тебе и «ха!». Подожди, увидишь.
– Выбирать-то не из чего, подожду.
– Забери обратно свой фрейляйншип.
– Засунь его себе в зад.
Зевает Цербер
Пес перебрасывает рукавицу из пасти в пасть, пока, наконец, зевнув, не промахивается и она не падает на землю.
Он выискивает ее среди валяющихся у его ног костей, виляет хвостами, сворачивается в клубок и закрывает четыре глаза.
Остальные же два горят как угли в непроглядной мгле, что раскинулась за Не Той Дверью.
Над ним, в антирадиационном убежище, ревет Минотавр.
Бог – это любовь
Пятьдесят тысяч поклонников Стоптанных Башмаков, ведомые шестью жрецами-кастратами, распевают на арене стадиона величественные литании.
Тысяча обезумевших от наркотиков воителей, слава-слава-слава-словя, размахивают копьями пред алтарем Несносных.
Начинает накрапывать дождь, но мало кто это замечает.
Не за быть
В руках у Озириса череп, он нажимает на нем кнопку и говорит:
– Была ты когда-то смертной, а теперь навеки стала обитательницей Дома Жизни. Красота твоя, что цвела на стебельке позвоночника, увяла. Была ты правдива, и вот к чему это тебя привело.
– А кто, – отвечает череп, – сотворил все это? Ведь это Господин Дома Жизни никак не даст мне покоя.
И Озирис отвечает:
– Да, еще, между прочим, я использую тебя как пресс-папье.
– Если любил ты меня когда-то – разбей меня, дай мне умереть! Прекрати наконец лелеять жалкий остаток той, что когда-то любила тебя.
– Ах, но, дорогая моя, когда-нибудь я, может быть, вновь воплощу тебя, чтобы лишний раз насладиться твоими ласками.
– Сама мысль об этом вызывает у меня отвращение.
– И у меня тоже. Но когда-нибудь это, чего доброго, меня позабавит.
– Ты мучаешь всех, кто тебе не по нраву?
– Нет, нет, скорлупка смерти, не думай так! Ну конечно, Ангел Девятнадцатого Дома пытался убить меня, и теперь его нервная система живет, вплетенная в ткань ковра, на котором я сейчас стою; да и другие мои враги существуют в элементарных формах в различных точках моего Дома – таких, как камины, морозильные камеры, пепельницы и плевательницы. Но не думай, что я мстителен. Нет, никогда. Просто как Господин Жизни я чувствую себя обязанным воздать сполна всему, что жизни угрожало.
– Я не угрожала тебе, мой господин.
– Ты угрожала покою моего ума.
– Из-за того, что походила на твою жену, леди Изиду?
– Молчать!
– А! Ну да, я походила на Королеву Шлюх, твою невесту. Потому-то и желал ты меня, потому и пожелал моей погибели…
Но на полуслове замолкает череп, ибо швыряет его изо всех сил Озирис об стену.
Когда сыплется на ковер дождь редкоземельных элементов, крохотных микросхем, чертыхается Озирис и припадает к ряду переключателей на своем рабочем столе; нажимая на них, вызывает он к жизни целый хор голосов, но всех перекрывает один, доносящийся из динамика, расположенного под самым потолком:
– Ай да мудрый череп, так провести бога-отступника!
Выяснив после консультации с приборами, что говорит ковер, Озирис выходит на середину комнаты и начинает скакать и прыгать по нему – на фоне воплей и стонов.
Пся крев
В местах весьма отдаленных, темных, пользующихся дурной славой, в мире, что зовется Уолдик, появляются два героя, Мадрак и Тифон. Посланные Тотом, он же Гермес Трисмегист, стащить рукавицу неимоверной мощи, явились они сюда, чтобы сразиться с хранителем этой рукавицы.
Ныне хозяйничает на давным-давно опустошенном Уолдике орда существ, ютящихся в подземных жилищах, пещерах и комнатах, заброшенных далеко от взаимных обхаживаний дня и ночи. Темнота, сырость, мутации, братоубийство, инцест, насилие – вот слова, чаще других используемые теми весьма немногочисленными авторами, которые пытаются поделиться своими знаниями об Уолдике. Доставил героев сюда, угнав, как только он один и умеет, целый кусок пространства, сам Принц, и либо преуспеют они в своем задании, либо останутся здесь.
Сейчас
