Князь Света. Порождения Света и Тьмы - Роджер Желязны
– Как ты думаешь, тень черной лошади, – спрашивает воин-жрец, – сможет твой брат в нужный момент отозвать нас отсюда?
– Думаю, сможет, – отвечает движущаяся с ним бок о бок тень, – хотя меня это не волнует. Я и своим ходом могу добраться куда захочу.
– Но я-то нет.
– Твои заботы, папаша. Мне до этого нет дела. Ты же сам вызвался сопровождать меня; я этого не хотел.
– Тогда в руки Чего-Бы-Там-Ни-Было, что больше, чем жизнь или смерть, препоручаю я себя, если послужит этот акт хоть какой-то помощью в сохранении моей жизни. Если же нет, то не препоручаю. Если само мое изречение всего этого является проявлением самонадеянности и, следовательно, не будет правильно воспринято Чем-Бы-Там-Ни-Было, что может или не может не счесть за труд меня выслушать, тогда я отказываюсь от этого высказывания и прошу прощения, если оно желаемо. Если же нет, то не прошу. С другой стороны…
– Аминь! И прошу тебя, помолчи! – грохочет Тифон. – Мне послышалось что-то вроде мычания – там, слева.
Исчезнув на фоне темной стены, скользит Тифон за поворот и исчезает где-то впереди. Мадрак щурится сквозь инфракрасные очки, готовый, похоже, благословить все, что бы ему ни встретилось.
– Пещеры эти, видно, глубоки и просторны, – шепчет он.
Ответа нет.
Вдруг он натыкается на дверь, и это, может быть, как раз та дверь…
Он распахивает ее и сталкивается нос к носу с Минотавром.
Мадрак поднимает свой посох, но чудище исчезает в мгновение ока.
– Где?.. – бормочет он.
– Прячется, – неожиданно совсем рядом говорит Тифон. – Затаился где-то среди путаницы ходов и переходов своего логова.
– Но почему?
– Похоже, что на таких, как он, охотятся такие, как ты, – и ради мяса, и ради трофея – набыченной головы рогатого мужчины. Он боится прямой стычки и отступает – похоже, люди используют против скота оружие. Войдем же в лабиринт и будем надеяться, что больше его не увидим. Вход в нижние ярусы, который мы ищем, лежит где-то внутри.
И чуть ли не полдня бродят они по лабиринту в безуспешных поисках Не Той Двери. Трижды попадаются им двери, но за каждой белеют только кости, кости, кости.
– Интересно, а как дела у других? – спрашивает воин-жрец.
– Либо лучше, либо хуже, а может, так же, – отвечает его спутник и смеется.
Разглядывая кости вокруг себя, Мадрак едва успевает среагировать на атакующего зверя. Он поднимает свой посох, и начинается битва.
Он бьет его между рогов и по бокам. Размахивая посохом, лупит тварь – колет, рубит, режет. Сходится с ней в рукопашной.
И так они дерутся, нанося друг другу урон и увечья, пока наконец не поднимает чудовище Мадрака на рога и не швыряет его через всю комнату. С грохотом рушится толстяк левым плечом на груду костей. Когда пытается он подняться, раздается вдруг леденящий душу рев: это, набычившись, мчится на него Минотавр. Мадраку удается встать на четвереньки, и он начинает выпрямляться.
Но тень черной лошади падает на чудище, и оно исчезает – полностью и навсегда.
Мадрак склоняет голову и поет Литанию Возможно Должной Смерти.
– Миленько, – фыркает его спутник, когда он доходит до заключительного «Аминь». – Знаешь, толстячок, мне кажется, я нашел Не Ту Дверь. Я-то могу войти, ее не открывая; так что решай, что ты будешь делать.
– Погоди чуть-чуть, – говорит Мадрак, выпрямляясь. – Каплю наркотика, и я буду как новенький и сильнее, чем раньше. И тогда мы войдем вместе.
– Отлично. Я подожду.
Мадрак вкалывает себе наркотик, и через некоторое время он – почти бог.
– Ну а теперь показывай дверь, и пойдем.
– Вот она.
Дверь – огромная, неприступная, бесцветная в инфракрасных лучах.
– Открывай, – говорит Тифон, и Мадрак так и поступает…
В отсветах пламени он играет, треплет рукавицу. Размером примерно с двух или двух с половиной слонов, развлекается он со своей игрушкой, лежа на куче костей.
Одна из его голов принюхивается к неожиданному сквозняку из-за Не Той Двери; две головы ворчат, а третья роняет рукавицу.
– Ты понимаешь, что я говорю? – спрашивает Тифон, но ни искорки интеллекта, ни проблеска хоть какого-то понимания нет в шести красных глазах. Хвосты его подергиваются, и он встает, весь в чешуе, необоримый, на фоне беспокойного зарева.
– Красивый песик, – комментирует Мадрак, и тот виляет хвостами, разевает пасти и бросается вперед.
– Убей его! – кричит Мадрак.
– Невозможно, – отвечает Тифон. – Вовремя – невозможно.
Пара подошв на алтаре
Добравшись наконец до мира Интерлюдичи и пройдя через внезапно открытые поэтом в черноте зеленые двери, Вэйким и Врамин вступают в безумный мир, где в избытке дожди и религии. Быстроногие, останавливаются они на влажном торфе у города, чьи жуткие черные стены нависают прямо над ними.
– Теперь мы войдем внутрь, – говорит поэт, поглаживая свою небесно-зеленую бороду. – Мы войдем через вон ту маленькую дверь, видишь, слева; я открою ее для нас. Потом мы загипнотизируем, подчиним стражей, которые могут там оказаться, и пойдем прямо к сердцу города, к его главному храму.
– Стащить башмаки для Принца, – говорит Вэйким. – Странное задание, особенно для такого, как я. Если бы он не обещал мне вернуть мое имя – мое настоящее имя – перед тем, как я убью его, я бы не согласился на это.
– Понятно мне это, лорд Рэндалл, мой сын, – говорит Врамин, – но скажи мне, что ты собираешься делать с Гором, который тоже хочет убить его и который работает сейчас на него, только чтобы получить в качестве вознаграждения такую возможность?
– Убью, если понадобится, сначала Гора.
– Меня впечатляет стоящая за всем этим психология, и я надеюсь, ты дозволишь мне еще один вопрос: какая разница, ты убьешь его или Гор? В любом случае он будет все так же мертв.
Вэйким молчит, задумавшись, словно это впервые пришло ему в голову.
– Но это же мое поручение, а не его, – говорит он наконец.
– В любом случае он будет все так же мертв, – повторяет Врамин.
– Но не от моей руки.
– Да. Но я не вижу никакой разницы.
– По сути дела, я тоже. Но поручение же было дано мне.
– А может, и Гору.
– Но не моим хозяином.
– А почему у тебя должен быть хозяин, Вэйким? Почему ты не сам себе хозяин?
Вэйким трет себе лоб.
– Я… не… по правде… не знаю… Но я должен делать, как мне сказали.
– Понимаю, – говорит Врамин; и пока Вэйким сбит с толку, крохотная зеленая искорка прочерчивает дугу между кончиком трости и
