Ловец Мечей - Кассандра Клэр
Как обычно в те редкие вечера, которые Майеш проводил в Солте, он сидел на веранде своего небольшого белого дома, окруженный клубами лилового дыма из трубки. Тяжелое кресло-качалка из розового дерева было подарком шэньчжоуского посла; в детстве Лин любила рассматривать искусно вырезанные узоры: птиц, цветы, драконов.
Луна светила так ярко, что Майеш не стал зажигать фонарь. Лин поднялась на веранду. Дед наблюдал за ней из-под кустистых бровей; ей показалось, что ее появление ничуть не удивило его.
– Ты был на свадьбе? – спросила она, присев на перила. – Меза и Рахель, я имею в виду.
Майеш отрицательно покачал головой.
– Я был занят во дворце, – произнес он. – Прибыла делегация из Малгаси.
Еще несколько недель назад Лин рассердилась бы. Ну конечно, он был занят во дворце, подумала бы она. Это же Майеш, и те, кто живут за пределами Солта, для него важнее ашкаров. Но сейчас она была не в состоянии разозлиться на него. Лин и сама совсем забыла о свадьбе Меза; она сама стояла среди остатков пира, на площади, давно покинутой гостями, понимая, что жизнь Солта течет мимо, а она, Лин, лишь наблюдает за ней со стороны.
– Я слышал, ты опять привлекаешь к себе ненужное внимание, – сказал Майеш. – Надоедала махараму с просьбами допустить тебя в шуламат?
– Это Хана тебе насплетничала?
– Я дипломат, – бесстрастно произнес Майеш, – а дипломаты не выдают свои источники.
Лин не сразу поняла, что он шутит. Дед, который шутит с внучкой. «Ну хорошо».
– А мне казалось, ты недолюбливаешь махарама.
– Наша работа заключается не в том, чтобы любить друг друга, – заметил Майеш. – Наша работа – служить Солту, хотя мы служим ему по-разному. – Он положил трубку на стол. – Ты очень похожа на свою мать, – продолжал он, и Лин напряглась. – Ты не сдаешься, всегда настаиваешь на своем, отказываешься смириться с существующим положением вещей. Ты постоянно борешься. За что-то новое, за что-то лучшее.
– Разве это плохо?
– Не обязательно, – ответил Майеш. – Солт – мирное место, но он тесен. Вот почему я стал советником короля.
– Солт был для тебя слишком тесен? – Лин хотела произнести это с презрительным выражением, но невольно выдала свое любопытство.
– Ты сама знаешь, что нас очень мало, – говорил Майеш, – и я давно понял: по этой причине мы уязвимы. Мы играем свою роль, роль ашкаров: живем в пределах Солта, продаем магические амулеты людям Кастеллана, но не смешиваемся с ними. Довольствуемся тем, что даем советы чужакам относительно законов, которые не имеют к нам отношения, прав, которых мы сами лишены. Существует только один голос, который говорит от имени ашкаров за этими стенами, который способен высказаться в защиту ашкаров перед сильными мира сего.
– Твой голос, – сказала Лин.
– Голос королевского советника, – поправил ее Майеш. – Это не обязательно я. До меня эту роль играл другой. Мне недолго осталось занимать пост советника, Лин. Настанет время, когда мне придется обучать преемника. Возможно, мне понадобится человек, который достаточно умен для того, чтобы проникнуть в Маривент против воли принца. Человек, который, подобно мне, находит Солт тесным.
Лин поморгала. Нет, не может быть, она не так поняла его слова. Но дед смотрел ей в глаза, и она видела в его зрачках две крошечные белые точки – отражения луны.
– Ты имеешь в виду…
Майеш поднялся с кресла и негромко закряхтел, держась за поясницу.
– Уже поздно, и мне, старику, пора в постель. Доброй ночи, Лин.
Это означало, что разговор окончен.
– Доброй ночи, – сказала она, и дед ушел в дом.
Когда Лин на обратном пути пересекала площадь Катот, она заметила серую мышку, которая грызла крошки медового пирога. Животное замерло, уставившись на Лин маленькими блестящими глазками.
«Не бойся, мышка, – подумала она. – Мы с тобой похожи друг на друга – меня тоже не рады видеть здесь».
Кел собирался на обратном пути оставить сообщение для Короля Старьевщиков. Но, покинув Лабиринт, он направился не к Садку, а в сторону Горы, сказав себе, что с Андрейеном можно будет связаться позднее. Сначала ему нужно было разгадать загадку, которую задал ему Бек, однако прежде всего требовалось понять, каким образом Антонетта Аллейн оказалась замешанной в эту историю.
Во дворце было темно; свет горел лишь на верхних этажах нескольких зданий. Единственное окно Звездной башни сияло; Кел подумал, что оно похоже на глаз, внимательно наблюдающий за Кастелланом. Кел представил себе короля в его кабинете, представил, как тот глядит в телескоп под присмотром Фаустена. Он подумал, что недооценил маленького человечка, и вспомнил слышанную когда-то фразу Джоливета о том, что самые маленькие змеи – всегда самые ядовитые.
Кел шел через огромную лужайку, мокрую от росы. Он ужасно устал и не знал, как быть дальше. Проспер Бек удивил его. Ему не давало покоя ощущение, что этот человек играет роль. И еще он размышлял о том, встревожило ли Конора его исчезновение или он был слишком пьян и ничего не заметил. Кел надеялся, что Фальконет выполнил его просьбу и отвлек принца.
Задумавшись и глядя себе под ноги, он едва не наткнулся на блестящую черную карету, оставленную во дворе кастеля Митата. Карета была массивной, роскошной, и ее дверцы напоминали огромные темные крылья. Она походила на какого-то ночного хищника, подстерегающего добычу. На дверях поблескивала серебристая эмблема – волк с оскаленными клыками.
«Малгасийская карета», – понял Кел. Значит, госпожа посол прибыла. Он вспомнил слова Шарлона: «Она приехала, чтобы уговорить Конора жениться на принцессе Эльсабет». И он был прав, хотя следовало бы выразиться более изящно. Скоро все нагрянут сюда, будут обхаживать принца: сейчас это посол Малгаси, потом приедут дипломаты из Кутани, Сарта, Ганзы и прочие. И никто из них, думал Кел с усталой улыбкой, не понимает, каким упрямым может быть Конор.
Кел вошел в башню и поднялся в комнаты, которые делил с принцем. У дверей, как обычно, дежурили солдаты Дворцовой гвардии; Кел кивнул им и, проскользнув внутрь, беззвучно прикрыл за собой дверь.
Конор спал. Полоса лунного света падала ему на спину. Он был в сорочке и брюках и почему-то в одной туфле. Келу хотелось тряхнуть принца, разбудить его, потребовать ответа, узнать, каким образом он ухитрился найти деньги. Но спящий Конор показался ему таким юным, безмятежным и беззащитным. Он лежал на боку, подложив руку под голову. Запястья, глаза, горло – Келу стало страшно и больно, как всякий раз, когда он обращал внимание на уязвимые места Конора.
Когда они были моложе, каждый синяк принца заставлял
