Предзимье. Осень+зима - Татьяна Лаас
Сейчас она была рада, что Илья её не послушался и пришел. Страх проходит сам, когда рядом такая громада, готовая защищать. Только пусть колыбельщиком окажется противная тетка, которую никто не любит в семье Зимовских-Подгорных.
Тая доверчиво шагнула в центр коридора, закрывая проход Илье. Он замер перед ней, наклоняя голову ниже.
Его раздвоенный язык высунулся и хищно скользнул по Таиному лицу, до одури пугая — на миг показалось, что он её сейчас съест: заглотит целиком — она как раз уместится в его пасти. Сияющие золотом глаза опустились и заглянули Тае в душу.
— Моргай, Илюша… — пробормотала она, а потом замотала головой, скидывая сонное одурение и вспоминая главное: — Уходи… Илюша… Уходи. Тут кто-то твой. Тут где-то твоя мать… Или вредная тетка… Ты потом возненавидишь меня, что я тебя не отговорила и пропустила. Уходи — колыбельная еще будет действовать минут десять, а потом подключится охрана. Её найдут и остановят.
Он её не услышал — скользнул вбок, мощным ударом хвоста отправляя её в стену. Тая охнула от боли и осела. Наверное, это он случайно. Не заметил. Не рассчитал. Переволновался из-за матери.
— Илья…
Он её не слышал. Он дополз до двери палаты Кота, и металл двери алым ручьем потек на пол. Зачем ему Кот? Волнуется и хочет защитить? Тая заставила себя встать и рвануть за Ильей:
— Остановись! Кот в порядке, он в безопасности!
Илья лишь угрожающе зашипел, заползая в палату прямо по раскаленному металлу.
А вот это плохо. Очень плохо. До скованного сонной одурью сознания Таи доходило долго, но доходило же.
Она могла его сейчас убить. Заморозить и убить. Взорвать, как динамики, как двери в прошлый раз, как замок на автомобиле Разумовской. Но она не хотела. Она могла ошибаться. Она могла не так понять его действия. Или так… Но еще же был шанс достучаться до него.
— Илья, нет!
Он все же совсем иной — ведь помнила, что, когда он спасал её после аварии, он не прошел мимо золота. Не смог — потому что не человек. У него своя какая-то логика, не понятная Тае. Только… Убийство ничего не решает. Это отчаянная последняя мера. Она постарается справиться иначе.
Воздух вымерз, снегом серебря пол.
Илья замедлился — для него низкие температуры подобны колыбельной, которую он придумал. Жаль только, что не сильно его это и остановило.
— Илья, остановись! — Тая поскользнулась на льду и упала — вовремя: над головой пролетела волна пламени, заставляя ругаться и дышать жаром. Кот все же не заснул — вдвоем они справятся с Ильей.
Раздался удар, потом дикий хруст, хриплый крик Кота, заставляя Таю отбрасывать в сторону сантименты. Времени на выбор не было: Илья или Кот. Однозначно, Кот. Тая не простит Илье крики боли.
— Гад… И мразь… — прошептала она, вставая и шагая в палату. Пахло озоном и кровью. Илья метался по палате, Кот скатился с каталки и огрызался магимпульсами. Все заволокло дымом. Включилась противопожарная система, добавляя хаоса и воды.
Все же полозы другие. Совсем. Тая не понимала Илью и вряд ли когда-нибудь поймет.
Оттирая Таю плечом в сторону, отчего она ударилась об стену и сползла по ней вниз, в палату влетел гвардеец-охранник с разбитой до крови бровью. Он сходу, не задумываясь, открыл стрельбу по Илье. Серебряные пули с противным звуком разрывали плоть, но золотые чешуйки смыкались снова, не давая крови течь. Илья взревел, хвостом ударяя охранника и отправляя его в коридор, откуда донеслось противное чвяканье.
Кот забился в дальний угол под прикрытием каталки и столиков. Кажется, он потерял сознание. По металлу медицинских столов еще скакали синие всполохи магоэнергии.
Тая не выдержала и ударила Илью льдом — иней промчался по его шкуре. Илья ударом хвоста разрубил противоожоговую кровать напополам, отчего из неё потек, тут же намокая и замерзая, песок. Тая стиснула зубы и выморозила палату. По золотой, такой красивой шкуре потек иней. Только золото не содержит примесей и не меняет вязкость — взорвать Илью не удалось. Кажется, он успел пролечить свою интоксикацию алюминием. Очередной удар хвостом отправил Таю в полный боли нокаут. Она еще успела заметить, как стекло и металл решетки потекли на пол алыми потоками. Илья, оря от боли, выскочил в окно.
— Все беды от баб… — прошипел охранник, замирая в дверном проеме.
Все спишут на банальную ревность, это же надо…
Глава вторая, в которой Тая сама начинает расследование
Тае сунули под нос нашатырь, вкололи обезболивающее, выдали тюбик рассасывающей мази для синяка над бровью, угрюмо наползавшего на глаз, и попросили вернуться в палату. К Коту её не подпустили — Тая только и видела, что он пришел в себя. Какие увечья ему нанес Илья, было непонятно — Кот и так с головы до ног был в ранах и травмах. Куда уж больше… И Гордея навестить не дали, даже одним глазком заглянуть к нему в палату запретили, только сообщили, что его смогли вытащить из терминалки.
Охранник в гвардейской форме лихо оттер Таю в сторону от дверей Гордеевой палаты, рекомендовав сидеть в своей. И где же ты был, зараза, когда тут бушевал Илья?! Зато теперь рад командовать… Тая заставила себя проглотить эти слова и вернулась в палату, села, нахохлившись, на кровати и уткнулась взглядом в никуда, поздно вспомнив, что походник ей так и не вернули. Оставалось только ждать новостей, хоть от кого. От Кота, от следователя, который будет вести это дело, от Владимира, от… Ильи. Какая шлея попала ему под хвост?! Тая не понимала, что случилось.
Если бы она собственными глазами не видела Илью в отделении, то она бы ни за что не поверила записям. Записи легко подделать, но Тая видела Илью сама! Что на него нашло? Его шантажировали? Он сам говорил, что ради неё пойдет на все, отдаст все деньги и прочее… Но ведь нельзя до такой степени любить! Это неправильно, это не любовь, а какая-то одержимость. Илья на сумасшедшего не тянул. До ритуала веретена — да. Тогда Тая легко его назвала бы сумасшедшим, так странно он её преследовал, но разобрались же — все дело было в
