Формула власти. Новая эпоха - Анастасия Поклад
Едва прочитанное письмо полетело в жаркий огонь камина.
— Они опоздали!
Сегодня наиблагороднейшему исполнилось сорок девять лет. Еще год назад по этому случаю устроили бы недельное гуляние на весь Мавин-Тэлэй, но нынче о дне рождения некогда было даже помнить.
Огонь бесстрастно лизал бумагу, покрытую завитками темно-зеленых укропных чернил.
«…Выполняя союзнические обязательства…»
Союзнички, как же. Такую цену заломили за пару строчек, что пришлось опустошить последние сундуки.
«…Доводим до сведения, что численность досколетчиков обды…»
Они бы еще в середине будущего лета это прислали, смерч дери! Обда начала форсировать Принамку две недели назад, а сильфы спохватились только теперь.
«…Сожалеем, что ранее мы не могли…»
Сожалеть смеют. Наиблагороднейший не верил ни единому слову. Возможно, четыре года назад он бы купился. Но не теперь. После исчезновения Лавьяса Даренталы, после того, как открылось, что «воробушки» тайно заключали с обдой союзнические договора и продавали доски новейших моделей, которые теперь она пустила в дело. Глава Ордена не верил в бредни и отговорки про загадочного колдуна — почти фольклорного персонажа — якобы создавшего собственную модель досок, устойчивых к влаге и ветру. На что сильфы надеются, столь топорно пытаясь скрыть собственные делишки?
Вековой союз распался в тот день, когда сильфийская девчонка, удрав с обдой из Института на ворованном тяжеловике, сумела добраться до своих. А все, что было после — лишь попытки вытащить последние ценности из развалин.
Наиблагороднейший слишком хорошо знал, как приходят к власти. Оступившихся противников убивают, выпалывают с корнем, как поступили когда-то с Жавраном Аром. А его уцелевшая дочь, кстати, не последняя сошка в свите Климэн Ченары, и разверзнись небо, если она не захочет отомстить за гибель отца.
Наиблагороднейший слышал, что Артасий Сефинтопала присягнул обде на крови, оставшись живым. И понимал — с ним самим такого не будет. Климэн Ченара — змеюка, пригретая у сердца Ордена. Она не простит преследований, наемных убийц, наконец, самого свержения обды пятьсот лет назад. Она растопчет их, сожрет с потрохами, а остатки бросит на добивание сильфам.
И вот, последние дни, когда наиблагороднейший еще мог что-то изменить, отдав нужный приказ флоту, были упущены по милости «воробушков». На Принамке идет бой, гарнизон прибрежного города Мятезуч, усиленный войсками из Голубой Пущи, выполняет приказ стоять насмерть. В камине догорает последнее сильфийское письмо. Страшное слово «крах» сделалось почти осязаемым.
«Высшие силы, а ведь мне всего сорок девять…»
Из этих сорока девяти он был наиблагороднейшим лишь пять лет. Сумел подсидеть прежнего главу Ордена год спустя после смерти Жаврана Ара — самого серьезного соперника из всех. И готовился к долгому правлению, почти беззаботной жизни. Структура Ордена была прочна, идеалы — вечны, Институт год от года пестовал новых последователей, благородные господа надежно управляли провинциями, веды в Гарлее не слишком заедали, сильфы исправно создавали видимость добрых отношений. Прежний наиблагороднейший при таком раскладе дожил до ста восьми лет — благо, сильфийская родословная позволяла. И преемник собирался жить не меньше.
А теперь дата его смерти определена днем взятия Мавин-Тэлэя. И с началом форсирования Принамки ни одна собака в городе уже не сомневается, что этот день рано или поздно настанет.
Во времена прежних обд столица Ордена была лишь крохотным торговым городком у границ Голубой Пущи. Но лет триста назад, когда Принамкский край окончательно разделился на две части, тогдашний наиблагороднейший поместил в Мавин-Тэлэе свою резиденцию. А там, где живет власть, вырастает столица.
Город был отстроен на сильфийский манер — широкие улицы, обилие белоколонных зданий с плоскими крышами, кованые ограды и крошечные палисадники. Стен не было никогда, и теперь они наспех возводились поверх земляных валов. Наиблагороднейший родился и вырос в Мавин-Тэлэе. Его трясло при мысли, что война приблизилась к родному городу на расстояние трех дней полета. В редкие минуты отдыха он не мог спать спокойно. Мерещились взрывы, кровавая резня, казни и, самое главное, обда. Наиблагороднейший никогда не видел Климэн Ченару наяву. Но во снах она являлась как живая, с оскаленными клыками, молниями из глаз, держа в одной руке зазубренную плеть с ошметками мяса благородных господ, а в другой — топор палача. Она всегда была скора на расправу, и наиблагороднейший просыпался в поту, долго приходил в себя и пил шестьдесят капель укропной настойки. Он пропах укропом и спиртом, его сторонились собственные подданные, от которых порой несло даже больше. Уже год орденская верхушка жила в страхе и смятении. Хорошо было ведам не признавать обду! Для них она была всего лишь сказочкой о прежних добрых временах. Для орденцев ожил ночной кошмар, о котором страшно упомянуть вслух.
Письмо догорело, и огненный язык слизал остатки с черного полена.
Наиблагороднейший заставил себя отвернуться от камина и машинально огладил короткую светлую бороду. Разгоряченные щеки охладил металл тяжелых фамильных перстней. Три золотых и один железный. Говорят, был выкован из наконечника копья, на которое подняли последнюю обду. Жечь огнем бы сейчас такую память, да не сгорит.
Нажатием скрытой пружины один из золотых перстней превращался в ключ от потайного сейфа. Там хранились два величайших богатства: деньги и история. Огромная шкатулка, полная отборнейших крупных жемчужин, и пухлая книжица в деревянном переплете, с желтыми от времени, истрепанными страницами. Никто, кроме глав Ордена, не имел права их прочесть. Пятьсот лет назад неизвестный хронист подробно и без прикрас описал круглым почерком подробности начала заговора, а затем взятия Гарлея, гибели обды и побега ее последних сторонников в леса Голубой Пущи, а оттуда — к горам. Эти записи слишком сильно отличались от того, что написано в институтских учебниках. Скорей уж, они походили на творящееся теперь.
Наиблагороднейший бегло пролистнул записи. Вспомнил, как впервые взял драгоценную книгу в руки, и три ночи не мог заснуть от потрясения, хотя давно уже догадывался, что в той давней истории не все гладко. Взять, например, большое восстание под предводительством Кейрана и Климэн. Если бы не их гибель, Ордену уже тогда пришел конец. А если бы вместе с ними погиб их сын, веды могли остаться без последней надежды и сложить оружие. Что толку им во внуке обды, хроники замалчивали. Наверное, писарь сам не знал. Но даже сейчас наиблагороднейший отдал бы всю шкатулку жемчуга и остатки казны в придачу, чтобы заполучить нынешнего потомка обды. Ведь он наверняка где-то есть. Вдруг, именно из-за него Орден бессилен победить в войне?
Но потомка не вычислили даже лучшие умы разведки, и жемчуг отдавать не за что. Поэтому мерцающие горошины
