Формула власти. Новая эпоха - Анастасия Поклад
Он умрет, судорожно сжав в пальцах восковой огарок, и будет тлеть долгие одиннадцать лет.
А потом его мечта сбудется: рука юной обды возьмет огарок из костяной хватки скелета, слегка мазнув по нему кончиками пальцев. В подвал ворвется грохочущий тяжеловик, и обда вырвется на волю, потому что на ее стороне друзья, союзники и высшие силы.
Орденская разведчица по имени Наргелиса Тим распорядится предать истлевшие кости земле и воде. Она закроется в своем кабинете, ярче разожжет сильфийские лампы и примется перебирать старые листы давнишних допросов. Она пожалеет, что сама в те времена лишь училась в Институте, ничего не зная о тайном узнике. И представит, какие бы вопросы задала сама. Многое можно спросить теперь, когда в ее руках бумаги, портретик и знание, кем на самом деле оказалась новая обда Принамкского края…
Клима проснулась и долго смотрела в темный потолок. Перед глазами все еще стояло лицо Наргелисы, разбирающей бумаги.
— Так значит, — прошептала обда, — это твоей синей лентой были перевязаны мои бумаги, мамочка?..
* * *
Окружающий мир горел и расплывался, жестоко дергало раненую ногу — так она мстила за четверо с лишним суток полета на большой высоте, без куртки и утепленных штанов, без нормальных ботинок, с тяжелыми трофеями в руках…
«Получается, я больше не лечу? — вяло подумал Юрген. — Но тогда что со мной? Где я? Все-таки упал с доски и медленно развеиваюсь в какой-нибудь принамкской канаве? Но тогда почему так мягко и жарко?..»
Он с трудом открыл глаза и увидел над собой высокий белый потолок.
«Такой же, как в наших усадьбах!» — мелькнула первая радостная мысль.
Ее догнала вторая, паническая:
«Или как в Институте. Смерчи, неужели все было зря?!»
За изголовьем шевельнулись сквозняки.
— Он очнулся!
Сказано было по-сильфийски. Юрген сощурился и увидел над собой миловидное личико в обрамлении темно-пепельных кудряшек. Сильфида. Причем не старше Рафуши.
— Вы слышите меня? — заботливо спросила обладательница личика. — Как вы себя чувствуете?
— Бывало и лучше, — честно ответил Юрген. — Где я?
— У нас дома. Вы совсем ничего не помните?
Сильф слабо мотнул головой. Последние воспоминания путались, мешались с бредом, наползали одно на другое. То ли он летел… то ли брел… то ли падал…
— Вы постучались к нам в дверь поздно вечером, — тут же принялась рассказывать девочка. — Чудо, что вы сумели отыскать нашу усадьбу — масла в лампе над порогом было совсем мало, и свет получался тусклый. Вы вошли, сказали про какую-то липку и тут же рухнули без чувств. Мамочка так перепугалась! Тоже едва не упала рядом с вами. А папочка сразу сказал: надо лететь в тайную канцелярию.
— Туда сообщили? — Юрген попытался приподняться, но голова кружилась. — Липке… то есть, Костэну Лэю из четырнадцатого корпуса сказали, что я прилетел?
— Да-да, — закивала девочка, — Костэн Лэй. Ой, вы лежите, лежите. Утром папочка слетал в тайную канцелярию, и они вернулись сюда вместе. Господин Костэн забрал ваши вещи, просил заботиться о вас и сообщить, едва вы очнетесь. Оказалось, он живет в пятнадцати минутах лету отсюда. Папочка уже отправился к нему. Вы не засыпайте, господин Костэн через полчаса будет здесь.
Все эти события с трудом укладывались у Юргена в голове.
— Утром… пятнадцать минут лету… Небеса, сколько же я здесь валяюсь?
Девочка обстоятельно сосчитала на пальцах.
— Сегодня уже пятый день. Вы были очень плохи, даже кончик носа просвечивал. Но теперь вы непременно встанете на крыло. Неделя-другая, и…
— Неделя?!! — Юрген все-таки подскочил, и нога услужливо взорвалась болью. — Пять и четыре, а то и все шесть, Небеса знают, сколько я летел… Получается, со свадьбы прошло не менее девяти дней! Где Костэн Лэй, он немедленно мне нужен!
— Сейчас прилетит, — повторила девочка, опасливо тараща прозрачно-оранжевые глаза. — Вам лучше не двигаться, а то опять откроется рана. Хотите, я принесу вам поесть?
Больше всего на свете Юргену хотелось двух вещей: встать сию же минуту и обратить время вспять на девять дней. Клима не будет ждать, пока один застуженный и хромой «воробушек» доберется до родины и передаст начальству трофеи, в том числе сведения о дате нападения на Орден, которую за неумеренную плату сообщат наиблагороднейшему. Клима просто сдвинет наступление и начнет форсировать Принамку не в конце весны, а прямо сейчас. Если уже не начала, в очередной раз спутав сильфийские планы.
…К тому времени, как на пороге явился непривычно запыхавшийся Костя Липка, Юргена все-таки уговорили перекусить, и о невеселых перспективах большой политики он размышлял с миской бульона на коленях, компрессом на многострадальной ноге и мокрым полотенцем вокруг разгоряченного лба. В бульоне среди масляных островков плавали иголочки мелко нашинкованного укропа, компресс утолял боль, а полотенце несло прохладу и ясность мыслей, так что молодого агента уже не тянуло вскочить и лететь неведомо куда.
— Ну и навел же ты у нас смерчу! — поприветствовал бывшего стажера Костэн Лэй. — Тут полным ходом разрабатывается операция по твоему вызволению или хотя бы выкупу за деньги, полученные от наиблагороднейшего в обмен на сведения о наступлении обды, а ты внезапно объявляешься на окраине страны, полуживой, с двумя трофейными досками и одной трофейной саблей. Ни слова не говоришь и вырубаешься почти на неделю, оставляя всю канцелярию с веером загадок. В итоге полевые разведчики не спят, составляя отчеты и пояснения к отчетам, какими соображениями о досках ты делился со спутниками в последний раз. В ученом доме лучшие умы отечества сутки напролет ломают головы над тем, какие силы небесные позволили тебе дотянуть сюда на доске сорокалетней давности, и какая крокозябра сколотила вторую доску, да возможно ли вообще на ней летать. Не спят секретари, готовя бумаги о представлении тебя к награде и переведении в пятнадцатый корпус, потому что свой экзамен ты хоть и провалил, но выдержал с блеском. Не спит высшее начальство тайной канцелярии, собирая разведданные. Не спит даже верховный Амадим, которому докладываются все перечисленные, кроме секретарей. Наконец, не сплю я, с минуты на минуту ожидая, когда ты очнешься и скажешь хоть что-нибудь. И только ты до сих пор преспокойно дрых. Теперь выкладывай все!
Слова застряли у Юргена в горле, он смешался, не зная, с чего начать, когда время уже упущено. Наконец, собрался с духом и выпалил главное:
— Мы опоздали!..
*
