Магнолия императора - Лю Ляньцзы
Я понимала, что наложница Синь своими грубыми словами хотела помочь мне, но ей пришлось замолчать после того, как Цао упомянула первую императрицу. Разозлившись, Синь отвернулась и больше не смотрела на Цао.
И тут неожиданно подала голос наложница Хуа:
– Если она не умеет танцевать, то пусть не танцует. Зачем ее заставлять? Покойная императрица прославилась на всю Поднебесную, исполняя этот танец. Вряд ли в наше время найдется та, кто сможет с ней сравниться. – Договорив, она опустошила еще одну чарку с вином.
Хуа дразнила меня. Она хотела пробудить во мне дух соперничества и надеялась, что я опозорюсь. У меня в груди возник холодный комок страха. Я быстро просчитала все варианты. Если я откажусь танцевать, то пойдет молва, что новая фаворитка императора, девица по фамилии Чжэнь, бездарна и восхваляют ее незаслуженно. Я опозорю не только себя, но и весь императорский дом. Если же я решусь танцевать и станцую плохо, надо мной будут еще долго насмехаться; если станцую хорошо, то мной будут восхищаться. Но страшнее всего, если мой танец не понравится императору. Злопыхатели могут выставить все так, словно бы я плохим исполнением высказала свое неуважение к покойной императрице. А память о ней очень много значит и для нынешней императрицы, ее младшей сестры, и для Сюаньлина, который очень любил свою Чуньюань. Если меня оклевещут, то у меня больше не будет спокойной жизни в гареме.
Императрица слегка побледнела, услышав, как несколько раз упомянули ее сестру. Она повернулась к Сюаньлину и теперь смотрела только на него. После непродолжительных раздумий император сказал:
– «Танец встревоженного лебедя» легко выучить, но в нем трудно достичь совершенства. Лучше всего будет заменить его на другой танец.
Мэйчжуан и Линжун нахмурились. Мэйчжуан, будучи моей близкой подругой, знала, что я увлекаюсь книгами и стихами и совершенно не уделяю внимания танцам и пению. Она уже несколько раз подмигивала мне, намекая на то, чтобы я попросила у государя разрешения не танцевать. Услышав, как император предлагает выбрать другой танец, Мэйчжуан не выдержала и вмешалась в разговор:
– Ваше Величество, ваньи немного опьянела. В таком состоянии ей не следует танцевать.
Сюаньлин всмотрелся в мое лицо, а потом медленно, следя за моей реакцией, сказал:
– Я уже давно не видел «Танец встревоженного лебедя». Мне хотелось бы еще раз им насладиться. Ваньи, танцуй так, как у тебя получается.
Теперь я не могла отказаться, так как это было бы неподчинением приказу императора. Я глубоко вздохнула и неспешно прошла в центр зала. Мне казалось, что все уже приготовились смеяться надо мной. Разве сможет девица Чжэнь, которая привлекла императора умом и знаниями стихов, исполнить «Танец встревоженного лебедя»? Скорее, это будет «Танец перепуганной вороны».
Краем глаза я заметила резкое движение. Оглянувшись, я увидела Мэйчжуан, вставшую со своего места.
– Ваше Величество, – обратилась она к государю, – обычные инструменты не подойдут для этого танца, они слишком простые. Позвольте мне сыграть на цитре, а наложнице Ань спеть. Заодно мы поддержим ваньи Чжэнь.
Я поняла, что Мэйчжуан хотела помочь мне, отвлекая зрителей звуками цитры и пением. А еще она хотела, чтобы император наконец-то заметил таланты Линжун. Если она добьется его благосклонности, она станет нашей незаменимой помощницей. Вот только я сомневалась, воспользуется ли Линжун таким прекрасным шансом.
Император кивнул и велел евнуху:
– Принеси цитру тайфэй Шу.
Евнух вернулся с той самой цитрой, на которой я играла для государя во дворце Шуйлюнаньсюнь. Покойный император очень любил гуйфэй Шу, но из-за ее положения они долгое время не могли быть вместе и были несчастны из-за своей любви. Когда наложница Шу вошла во дворец, император подарил ей цитру под названием «Очень тоскую по тебе» и флейту «Любим и бережем друг друга». После смерти государя наложница Шу решила покинуть дворец, чтобы заняться религиозными практиками, и не взяла с собой ни цитру, ни флейту.
Мэйчжуан несколько раз провела по струнам, настраивая нужный тон, и кивнула мне, когда была готова. Линжун вежливо поклонилась императору и императрице и уселась рядом с Мэйчжуан. Она с беспокойством взглянула на меня. Когда я кивнула, Линжун начала исполнять трогательную и нежную песню.
Я начала танцевать, как только зазвучала музыка. В главном зале Фули не было слышно ничего, кроме звуков цитры и пения Линжун. Если бы я закрыла глаза, то могла бы представить, что в зале больше никого нет. Широкие рукава взмывали в воздух и парили, подобно пышным облакам, жемчужные украшения в моей прическе раскачивались и тихонько позвякивали, поясница изгибалась, как ивовые прутья, я то смотрела в небо, то опускала взгляд к земле. В какой-то миг я задела рукавом сиреневые цветы, принесенные из сада. В воздух тут же взлетели их лепестки, и это напомнило мне о том дне, когда я качалась на качелях и ударила ногой по ветке абрикоса, устроив дождь из розовых лепестков.
Нежный голос Линжун прекрасно сочетался с кристально чистым звучанием цитры, за которой сидела Мэйчжуан. Я полностью отдалась танцу.
«Ты меня недооценила, цзеюй Цао. Ты думала, что я совершенно не умею танцевать, раз вышла из семьи любителей поэзии и книг. Да, император обратил на меня внимание благодаря тому, что я разбираюсь в стихах. Но я не дурочка и знаю, что нельзя сразу показывать все свои таланты. Только удивляя, ты сможешь постоянно очаровывать того, чье внимание для тебя важно».
Я не переживала за свой танец, так как с детства училась танцевать под руководством моей тети из Цзяннаня. Когда мне было восемь, я впервые услышала о «Танце встревоженного лебедя» императрицы Чуньюань. Те, кто видел его воочию, не могли сдержать восхищения. Уже в том возрасте я была честолюбива, и мне хотелось во всем быть лучшей, поэтому я попросила отца привести к нам из дворца учителя танцев, который учил императрицу. Вместе с ним мы разучивали «Танец богини Лошэнь» и «Танец встревоженного лебедя». Мне понадобилось несколько лет, но я овладела этим танцем в совершенстве.
Только одно меня тревожило. Я повторяла движения, которые придумала императрица Чуньюань. Я словно бы подражала ей. Разве можно показать свой талант, если слепо повторять за кем-то? Но и изменить танец я не могла, чтобы меня не обвинили в неуважении к памяти императрицы. Ситуация была щекотливая. Прежде чем вносить в танец что-то новое, стоило хорошо подумать.
От этих мыслей меня отвлекли неожиданно раздавшиеся звуки флейты, звонкие и в то же
