Костёр и Саламандра. Книга третья - Максим Андреевич Далин
А Валор согласился с поклоном: «Несомненно, мы с пользой проведём время, прекрасные мессиры. Я закончу — и непременно к вам присоединюсь», — а потом тихонько сказал мне:
— Весьма сочувствую их дипломатам, дорогая деточка. Они ещё не опомнились… а времена для них наступают очень непростые… как и для всего Перелесья.
Подошли Клай и Ильк с костяшками в поводу. Ильков Шкилет вёл себя уж совсем как живая лошадь, до смешного: он даже наклонился к Тяпке, которая его радостно облаяла, будто обнюхать её хотел. Зато Клай привёл обычную костяшку, которая подошла и встала, как лошадиное чучело, — и именно на ней было второе седло. Они с Ильком, видимо, его переставили.
— Оно, конечно, жаль, — сказал Ильк, потрёпывая своего коника по шее, — но лучше уж вам на обычной костяшке ехать, милая леди. У Шкилета тут живые лошадиные закидончики прорезались — мне в радость, а вас не испугало бы.
— Забрал лошадку у убитого, — грустно сказал Клай. — И я не такой лихой кавалерист, как Ильк. Поедешь со мной, леди-рыцарь?
— Во-первых, да, — сказала я. — Я с тобой на чём угодно поеду, да хоть пешком пойду. Но вот что меня царапает всё это время: Шкилет, похоже, уже с Тяпкой сравнялся, только ржать не может, а эта костяшка осталась совершенно нормальной… Почему одухотворились не все? И почему они вообще одухотворились-то?
— У нас с мессиром Валором такое мнение, — сказал Клай. — Видимо, в храме находились выращенные туши полулошадей — и где-то рядом болтались неприкаянные лошадиные души… я не очень большой специалист, я душ зверей вообще не ощущаю, но похоже на то. Ад точно не интересовался этой несчастной скотиной, а местные, сказал бы я, сотрудники никогда не прибирались здесь и даже не пытались никого упокоить. Может, это добавляло ужаса и боли, не знаю…
— Чтобы зверей услышать — сосредоточиться надо, — сказала я. — Звери — другие.
— Тебе и карты в руки, — кивнул Клай. — Я понял. И, в общем, когда там рвануло, там ведь не только динамит… там схлопывался портал, происходил полнейший кошмар с силами живого мира, Межи, разных влияний… Лошадиные души, наверное, просто вышвырнуло из этого костра с огромной силой — и они попали, куда смогли.
— Ничего себе теория! — свистнула я.
— Мессир Валор тоже так думает, — сказал Клай. — Прикинь, сколько всяких закрепляющих знаков было в храме, а? Чтобы удерживать демонов в этих искусственных телах, чтобы дать демонам возможность удерживать души… Когда рвануло, вся эта писанина рывком сработала, я полагаю. И закрепила лошадиные души в костяшках не хуже, чем Узлы. Нет, в сущности, их можно отвязать и упокоить, конечно…
— Может, не надо? — неожиданно жалобно попросил Ильк. Удивительное было зрелище: Шкилет тыкался черепом в его шею, а Ильк почёсывал его там, где у живой лошади лоб и уши. — Это ведь всё равно что снова убить! А он ведь как живой!
— Ильк Шкилету нравится, — хихикнула я. — Не разлучай новых друзей, Клай! Видишь, они друг друга признали!
— Мы пятерых потеряли, — сказал Ильк. — Рэнда убили вот… И как же вышло удивительно и грустно: Рэнда убили, а костяшка его, Чика, одухотворилась… Он бы порадовался.
— Она, получается, теперь без хозяина? — спросила я.
— Нет, — сказал Клай. — Бесхозные — только пустые. Кто-то из ребят её забрал вместо своей. И правильно, по-моему: она же, получается, как Тяпка… как же ей теперь без человека…
— Дракон! — закричал кто-то из пленных, пришедших поглядеть на отъезд.
Перелесцы разом вскинули головы — нервно, ещё не привыкли. Дракон сделал круг — и опустился на недостроенную баррикаду.
— Наши подходят! — сообщил он, даже не скинув своё элементальское серебро. — Часа через два будут здесь. А вам придётся ехать по большой дороге: по тропе мотор не пройдёт. Там слишком узко, горелые трупы… местами ещё и лесной пожар прошёл. Держитесь за мной, я провожу!
И, подпрыгнув, нырнул в небо.
— По коням! — крикнул Майр.
И почти тут же за ним скомандовал перелесец:
— По коням!
Мы посадили Тяпку в торбу — в этот раз она уже сама запрыгнула и устроилась. Потом Клай подсадил меня в седло. И снизу вверх спросил:
— Выйдешь замуж за меня, леди Карла?
— Нет! — ответила я тут же. — С ума сошёл?! Я семейное счастье продала! Кто-нибудь из нас до похода в храм не доживёт, если рискнём. Не понимаешь, что ли?
— Дело только в этом? — спросил Клай, и я не поняла, серьёзно или нет.
— Нашёл же ты место и время! — фыркнула я. — Тебе ж сказали: по коням!
И обняла его, когда он сел верхом. А Клай взял мою клешню и прижал ладонью к губам: ещё более шершавый фарфор, с крохотным сколом, холодный… Я прижалась к его спине, щекой — между лопаток. Ну вот что нам с тобой делать? Я тебя люблю, люблю… но влюбляться совсем не умею. Видимо, у меня это забрали вместе с семейным счастьем.
Тёмная монахиня, Агриэл сказал.
Но Клай, кажется, многое понимал. Во всяком случае, спорить он не стал. У нас с ним была такая сильная связь, что он и чувствовал, наверное, все эти мои нелепые муки, нежность пополам со страхом и досадой… Да и вообще: не мог же он не знать, что я его люблю.
Что я люблю Вильму как сестру, Валора — как отца, а Клая — как Клая. Как могу, так и люблю, в конце концов! Что уж тут теперь…
Что ж теперь отлив решетом ловить! Если я всё равно не могу замуж и детей. Если мы с Клаем всё равно не можем завести детей. Просто Дорина потом заберём, подумала я. Ему будет тяжело одному, без сестрёнки, а с нами — особенно с Клаем — полегче.
Вот так мы и выехали.
Дракон, конечно, немало сделал для того, чтобы перелесские, так сказать, гости доехали поспокойнее. И впрямь: по той тропе вдоль болота мотор бы точно не прошёл — да и неизвестно, пропустило бы его болотное божество или нет. Да и вообще, оленья тропа даже для обычных лошадей не особенно хорошо подходила.
Но на горелые трупы дипломатам всё равно пришлось посмотреть. Потому что то место, где наши духи-огнемётчики уничтожили демоническую охрану… ну, там, конечно, ещё ничего и никто не убирал, не до того было. И у меня слёзы навернулись на глаза, когда я увидела при свете дня эти обугленные останки: это они ведь спасли наших
