Возвращение (СИ) - Галина Дмитриевна Гончарова
— ВОДЫ!!!
Стоят, как остолбенелые... Устя сама вскочила, кувшин схватила.
Выплеснула на Верку... поздно!
Что делать?
Как помочь?
— Отходит...
Устя аж взвыла от ярости. Будь она волхвой, умей она своей силой управлять...
И тогда ничего сделать не смогла бы. Закон такой.
Кровь, заклятие на крови может преодолеть только сам человек. Только он.
Никому другому его разорвать не под силу. Даже волхвам. Разе что самым древним, самым могущественным. И то — где ж ты найдешь его? Остальные лишь замедлят, время дадут...
Такая она — ворожба на крови. Или сам ты цепь рванешь, или никто. А для того, чтобы ее рвануть, надо над собой подняться, другим человеком стать. Хоть на миг единый.
Не справишься?
А все одно Устя попробовала. Когда дарована ей сила с порога уводить, когда может она...
Горячо-горячо под сердцем стало, огнем полыхнуло. Устя ладони на Веркину грудь положила, черная ниточка от сердца к сердцу потянулась — и опала.
Ровно стена перед ней. Черная, глухая... всякую стену сломать можно, да время надобно. А какое уж тут время, когда отходит она? Когда и сердце уж не бьется... ей бы хоть чуть... Устя пыталась силу влить, Живу позвать...
Бесполезно!
С Фёдором иначе было. И с Дарёной. Совсем не так... там сила лилась невозбранно, а здесь... ну хоть минуту еще! Сломает Устя эту стену, она уж поняла — КАК!
Только минуты и не было.
В таких делах не на секунды счет идет — на доли их малые. А пока добежали, пока услышали...
Верка уже не хрипела и не шевелилась. Только кровавые пузыри на губах вздуваются, лопаются... и из уголков глаз тоже кровь по лицу...
В последний миг только глаза открыла. Хотела что-то сказать... не получилось. Еще один пузырь лопнул — и все стихло. Только голубые глаза, остановившиеся, в потолок смотрят.
Как быстро.
Как страшно...
— УСТЯ!!!
Матушка подбежала, за плечи схватила.
— Устяша, да в уме ли ты?! А как зараза это?!
— Не зараза, — Устя сама едва хрипела. — Не зараза. Порчу на нее навели, маменька.
Вроде и негромко говорила, а как-то все услышали. В стороны так шарахнулись, словно на них переползти могло.
А может, и могло. Это дрянь редкостная, сколько зла в нее ведьма вложила, столько и будет рассеяно. На одну Верку не хватит — еще кого зацепить может. Очень даже запросто. Родню ее, особенно по крови... вот кому бы к ней не подходить! А то и вовсе в церковь...
— Порчу? Да кто ж мог-то?!
Устя головой тряхнула. Она в разум возвращалась, успокаивалась. Дышала ровнее. Теперь и ответить могла спокойнее.
— Матушка, чего тут удивляться. Как батюшка эту дуру пригрел, так она заносливой стала, да кичливой. Небось, кого и оскорбила. Вот и отплатили.
— И так... так страшно?
— А порча вообще выглядит страшно. И действует мгновенно.
— Не видывала я такого, не слыхивала. Чтобы медленным изводом людей губили — это бывает. Но чтобы в миг единый?
Устя ответила, даже не задумываясь.
— И такое бывает, матушка. Когда через кровь действуют. Когда убить хотят сразу. В миг единый. Она ведь недолго мучилась?
— Да уж... страшно-то как, Устиньюшка!
— Не бойся, маменька. Такое легко не сделаешь, сильная ведьма быть должна, жестокая. Условия должны соблюдаться самые разные, кровь должна быть человека, на коего порчу навели. Легко да просто этого не сделаешь. И время должно быть такое... новолуние.
Боярыню то не успокоило. Устя только руками развела.
— За кровью следи, матушка. Не оставляй, не доверяй.
— А тебе, дочка, откуда про то ведомо?
Вот отца тут и не хватало. И судя по взгляду, он на матушку что-то недоброе подумал? Ой, некстати! Не вздумал бы предположить, что та его полюбовницу в могилу свела. Тьфу!
Устя выпрямилась. Плечи расправила.... Пусть ей страх и злоба достанется! На нее отец сейчас руку поднять не решится, побоится царевича. А вот матушке тяжко прийтись может.
— Батюшка, мне бабушка все объяснила. Знает она о таких вещах. Сама не делала, нельзя ей, а вот видывать — видывала.
— Бабка... - едва удержался от грязного ругательства боярин.
Илья молча принес откуда-то кусок полотна, накрыл некогда молодое и красивое тело. Боярин с усилием отвел взгляд от белой ткани, которая на глазах кровью пропитывалась.
— Говорила, давненько такое делали. Может, при ее отце, а то и раньше. Знания из мира уходят не только хорошие, но и плохие. Вот и это... ну так когда ищешь, что хочешь найти можно. Даже дрянь такую! Но это и не каждый сделает, и не каждый узнать сможет, а и узнает... слабый колдун от такого, скорее, сам помрет, а человека разве что прыщами обсыплет.
Боярин чуточку плечи расправил.
— Сам помрет?
— Батюшка, это дело злое, черное, на крови. Для такого надобно душу Рогатому отдать, колдовскую метку от него получить. А то и ритуалы проводить постоянно, силу чужую пить... оххх!
Устя только что не за голову схватилась.
А ведь Илья-то...
Рядом так же Илюшка охнул. Сообразил.
Ежели с него аркан сняли, а колдун за то на Устинью обиделся — могло случиться?
Ой, могло.
Повезло — боярин внимания не обратил, не задумался.
— Откуда ж у нас, в Россе, такая напасть завелась?
— А с чужих земель, батюшка. Там сейчас ведьмам и колдунам несладко приходится, карают их, уничтожают огнем и мечом. Правда, невинных под это больше страдает, но Орден Чистоты Веры так считает, лучше сто невинных сжечь, чем одного колдуна упустить. Невинные-то души к Богу пойдут. А что на земле помучились, так и сразу в рай угодят. На дыбе да на плахе это так утешает!
— А тебе про то откуда ведомо? Бабка опять твоя воду мУтит?
— Батюшка...
— Поговорю я с ней. Чтобы девке голову не морочила, старая... тебе сейчас про что думать надобно?
— Про замужество, батюшка.
— Вот и думай. Иди к себе, и вышивай. Или спряди чего. А вы... Федька, Сенька — взяли тело, понесли. Надобно батюшку позвать, отчитать да похоронить, как положено.
Дворе дюжих холопов без всякой радости тело подняли. Понесли обмывать...
Устя развернулась, да к себе пошла. Села, дальше вышивать попробовала. Платок, ягодами рябины расшитый... игла сорвалась, в палец ткнула. Капля крови набухла. Большая, алая, как самая спелая ягода.
И Устя ее к вышивке прижала.
Канула капля в ягоду, как и не бывало ее. А с губ само собой сорвалось.
— Двери затворяю, засовы запираю. Нет дороги злу, не найдет
