Марина Дяченко - Авантюрист
Ухватившись за края трубы, я подтянулся и вывалился на крышу. Заохала, трескаясь, черепица; нет, это не «клоповник», все врал конкурент. Это весьма добротное строение, вот только хозяину будут убытки…
– Вот он! Во-он!
– Где?
– Трубу видишь?
– Снимите его! Снимите стрелой!
– Живы-ым, мерзавцы! Кто его пристрелит – сам, сучья мать, в подвал пойдет, ясно?
Я посидел, ожидая, пока перестанут трястись руки и ноги. И пока появится из трубы голова моего преследователя, появится, чтобы тут же нырнуть обратно…
Но тот, кто поднимался следом, раздумал вылезать. Либо хватило ума, либо не хватило сил.
Я огляделся. Трубы виднелись тут и там, но только из одной, кухонной, вовсю валил дым. Кто же топит по весне…
Приземистое здание гостиницы окружено было огнями. И тут и там уже карабкались, приставляли лестницы; я перебрался на противоположный скат, преследователи разразились воплями:
– Где?!
– Кто видит?
– Не выпускайте из виду! Сейчас возьмем, сучья мать!
– Здесь, здесь! – радостно закричали головорезы, сбежавшиеся на задний двор. Пес, сколько же их всего было, не двадцать, кажется, а целая сотня…
Я перекатился к ближайшей трубе. На шероховатом боку ее лежал желтый отблеск факелов; ночь не желала укрывать меня. Ночь отступала перед огнем.
Я удержался от безрассудного желания нырнуть в трубу снова. Пока я буду пыхтеть и барахтаться в саже, господа головорезы наверняка успеют подготовить мне встречу; на их стороне хозяин, вон он, из кожи лезет, чтобы опасные посетители убрались из гостиницы с уловом…
Мне и так слишком долго везло.
В трубу клюнула толстая тяжелая стрела. То ли стреляли тайком от князя, то ли стрелок был уверен в своих силах и намеревался легонько подранить слишком уж резвую дичь. Так или иначе, а первый выстрел оказался мимо; я быстренько перебрался на другую половину крыши. Хотя и здесь, надо сказать, факелы, и здесь найдутся нетерпеливые с арбалетами; следовало уходить по крышам сараев, но почему-то не было сил. Удача кончилась, кураж ушел; Алана и Танталь теперь в безопасности, заполучив меня, князь еще долго не станет их искать…
Руки, ухватившиеся за край крыши. Потом – темное лицо со светлой полоской усов, зажатый в зубах кинжал. При виде меня усатый воин князя Сотта выплюнул свое оружие и оскалился:
– А-а-а…
За моей спиной треснула черепица. Лезли со всех сторон.
Черное небо с белой звездой…
Я сбил усатого. Поймал рукавом чей-то кинжал, поранив на этот раз уже правую руку. Кто-то, охнув, скатился вниз; я не намерен был сдаваться живым. Для того чтобы заполучить меня, им понадобится по меньшей мере «ар-рбалет»…
– Сиятельство, стреляйте! Уйдет, сука!
Не ори, малый. Никуда я уже не уйду. Меня обложили, и призрачный Судья, верно, проглотит с досады собственный парик: его Приговору не дано свершиться. Мне дан без малого месяц жизни, а я вот погибаю неприятно и глупо, в обстоятельствах, с Правосудием никак не связанных…
Или?! Если дамся князю живым – вполне могу протянуть еще и месяц, Рекотарсы живучи, и если палачи будут усердны и аккуратны…
Пес, лезут и лезут со всех сторон. Еще один свалился с крыши, но на смену ему поднялись сразу двое, на черепичном поле стало светло от факелов, и в меня настойчиво тычут огнем и сталью…
Топот копыт. Или стук крови в ушах; откуда взяться отряду конных посреди ночи? Когда все порядочные господа нашли себе пристанище и спят, в крайнем случае, добивают врагов?..
– Что здесь происходит?
Голос был мне знаком. И, еще не сообразив, где и когда я его слышал, я вспомнил, что с этим голосом связано неприятное.
Головорез, оказавшийся в эту минуту моим противником, вздрогнул и на миг отвлекся. Себе на беду.
– …Не ваше дело, господин хороший! Здесь люди князя Сотта, так что проваливайте!
Я уклонился от удара. Перехватил чью-то руку, сам ударил, но теперь уклонился противник. Сзади меня хватили чем-то по голове, я не потерял сознания, но потерял равновесие и грохнулся, давя черепицу и собираясь скатиться вниз. Мне к горлу приставили кинжал.
…А со мной ли, собственно, все это происходит?
– Здесь земли города, милейший. И я впервые слышу имя князя Сотта. У вас есть документы? Грамоты?
– Вот моя грамота! – вероятно, предъявлено было нечто совсем другое. – Катись, пока цел!
Лежа на краю крыши, я мог уже никуда не торопиться. И – вот удача – видел почти весь двор целиком; ворота были распахнуты, и вооруженные всадники не торопились спешиваться. Один из них показался мне знакомым – плечистый, такой, что с трудом влезает в доспех… Нет, на нем была всего-навсего куртка, расшитая бляхами, и зовут его, кажется…
– Вы ошиблись, милейший. – В голосе, который я слышал раньше, прорезались ледяные нотки. – Здесь Я представляю власть, и неподчинение дорого вам обойдется… Велите своим людям бросить оружие.
– Дорогу полковнику Соллю! – взревел широкоплечий, и тогда я вспомнил его имя: Аген.
Светлое Небо?! Ты пришло ко мне на помощь, или это власть Судьи, обеспокоенного, как бы его авторитет не пошатнулся и осужденный не смылся раньше, чем исполнится Приговор?..
Лица князя Сотта я не видел и не мог определить, говорит ли ему о чем-то имя полковника Солля. Но если он и замешкался, то лишь на секунду.
– Во-о-от тебе!
Жест был крайне неприличный, зато исполненный с размахом и вкусом. Нет, мне только показалось, что князь повзрослел, – сейчас он казался распоясавшимся, балованным мальчишкой. Из тех, кто мучит животных, а то и людей на заднем дворе отцовского замка…
И я уже совсем уверился было, что на сопляка сейчас падут заслуженные розги, – когда сквозь кровь, заливавшую глаза, вдруг рассмотрел, что пришедших с Соллем всадников было всего-то пять или шесть.
Боеспособных головорезов теперь уже не двадцать – тут я постарался, но все равно больше, много больше, а Соллевы выкормыши, как ни крути, всего лишь юнцы… даже Аген…
Значит, я опять виноват.
В свою собственную переделку я втянул еще и Солля; какого пса он явился сюда именно сейчас, приезжал бы наутро… когда все было бы кончено…
Не раньше, не позже – почему он появился именно сейчас?!
Темно.
* * *Мне в лицо плеснули воды.
Я лежал уже не на черепице – нет, подо мной были, кажется, доски; я лежал на полу, сапоги столпившихся вокруг людей казались огромными, зато головы, обращенные лицами ко мне, слишком маленькими, с кулачок. И я никого не мог узнать.
Я дался в руки князя – живым?!
Ужас помог мне быстрее прийти в себя. Я дернулся и сел было, но слабость взяла свое, и я стукнулся бы затылком, если бы несколько рук не подхватили бы меня за плечи.
Очень мило со стороны головорезов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});