Марина Дяченко - Авантюрист

Огромные сапоги расступились. Голоса гудели, болезненно отдавались в затылке; я дотянулся рукой до пояса, но, конечно же, никакого оружия не нашел.

Владелец новых, явившихся из ниоткуда сапог наклонился, опустился на колени; его лицо приблизилось, перестало быть маленьким и плоским. Мокрый лоб, прилипшие к вискам светлые пряди, серые глаза.

– Эгерт, – сказал я хрипло.

Он о чем-то спросил. Я не расслышал – в ушах шумело, но догадался. А о чем он мог еще спрашивать?

– Трактир… К северу, прямо по дороге, не сворачивая. Час пути. Там…

Мне казалось, что я говорю громко и внятно, но он переспросил раза три.

Р-рогатая судьба, а где князь?! Они что, затоптали его? Заплевали? Закидали шапками?!

Меня подняли и усадили в кресло. Дали воды; пристроив голову на подушке и сладив с головокружением, я разглядел, что дело происходит в большом обеденном зале. Князь – вот он! – сидел в углу, руки его были безжалостно скручены за спиной, нос разбит, а лицо, как ни странно, носило на себе печать оскорбленной девственности. Рядышком, небрежно прислонившись к спинке кресла, стоял один из ребят Солля; в суматохе – а по залу метались повара и слуги, постояльцы и сам хозяин – я то терял князя из виду, то снова встречался с ним взглядом.

Взгляд был обиженный. «Ну и чего ты ко мне привязался?!»

Я с трудом повернул голову; столы были сдвинуты, на них кто-то лежал… нет, живой, ведь перепуганные служанки втроем перевязывали ему шею и грудь, а мертвецу ведь перевязка без надобности.

Я перевел взгляд.

Нечто, накрытое плащом. Четыре ноги в грязных сапогах; да, тут уже дело решенное…

Солль вполголоса отдавал распоряжения. К нему подошел Аген – странно сутулый, непривычно бледный; полковник что-то ему сказал, Аген сгорбился еще больше – кажется, в голосе полковника скользнул упрек.

Дорого же обходится Агену тот его давний просчет. Как же, отпустили госпожу Алану с мужем, а госпожу Танталь с комедиантами – ненадолго ведь отпустили, на недельку, а вон как обернулось…

Пес р-раздери, как они ухитрились угомонить эту банду? Или Эгерт выучился магии? Или не врут горожане, болтая, что господин Солль – ну прям-таки гениальный полководец?!

Солль еще что-то сказал – Аген вытянулся, кивнул кому-то из своих, поспешил к двери; дверь распахнулась раньше, чем он коснулся ручки.

На пороге стояла Танталь. Алана выглядывала из-за ее плеча; я выдохнул сквозь сжатые зубы.

Не знаю, что они подумали. Суета и вооруженные люди, возбужденная болтовня слуг о каком-то побоище – и я, с заскорузлой от крови мордой, в кресле на подушках, будто раненый, но пленный король…

Первый взгляд – я поклялся бы – искал меня. Удостовериться, что жив.

Следующий взгляд – на юношу, своими широкими плечами перегородившего дорогу обеим дамам:

– Аген?!

И только с третьего взгляда Алана заметила отца, а Танталь – названого свекра.

– А-а-а!!

В мгновение ока моя жена из взрослой дамы превратилась в расхристанную девчонку, кинулась, едва не сбив с ног хозяина, вцепилась, повисла на шее у Эгерта. Секундное замешательство; Танталь глядела на эту сцену остановившимися глазами, но ни капли умиления не было в ее взгляде, я успел подумать, что приоткрытый рот делает ее лицо одновременно загадочным и глупым. Как будто она репетирует новую роль…

– Где Тория?

Все, находившиеся в тот момент в зале, разом обернулись на голос бывшей актрисы.

– Эгерт, где Тория? Ты… оставил ее одну?!

Да, он услышал Танталь. Он понял, что к нему обращаются с помощью магического устройства, – и призыв был такой отчаянный, что он ни на секунду не усомнился, что слышит крик о помощи. Танталь была в смертельной опасности, Танталь звала его; вот уже много лет он не оставлял Торию, но теперь, поколебавшись, решился.

С женой остались слуги, сиделки и стражи. Тория не будет нуждаться ни в чем – в то время как Танталь, возможно, на краю гибели.

Со дня, когда двенадцать спутников Танталь вернулись понурые, с робким вопросом, не опередила ли их госпожа, – с того самого дня Эгерт не находил себе места. Люди, которым он привык доверять, подвели его. Люди, которых он любил, – родная дочь и названая, – исчезли в никуда; Агену тяжело было признаваться, но он победил себя и рассказал обо всем в подробностях, и, вообразив Танталь и Алану, странствующих среди зимы в повозке комедиантов, Эгерт молча ушел к себе и два дня не желал никого видеть.

Впрочем, нет. Человек действия, Эгерт Солль первым делом велел седлать коней. И только потом пришло наработанное годами, воспитанное жизнью хладнокровие – дитя поражений, а поражений в жизни Солля было немало.

Но все же меньше, чем побед.

Ни Аген, ни кто-либо другой из вернувшегося отряда не мог внятно объяснить ему, откуда взялся таинственный маг и чего тот хотел от дочери и от зятя. Игра в комедиантов с самого начала казалась глупой и подозрительной, но время было упущено, и помочь теперь могло только терпение. Терпение и выдержка.

Занятия в Корпусе закончились. Маленькими отрядами Солль разослал своих учеников по окрестностям – искать комедиантов; отряды вязли в сугробах и тонули в весенней распутице. Добычей стал бродячий цирк с уродцами и мастер марионеток с ящиком за плечами, но комедиантов не было, хоть сколько-нибудь благополучные труппы стараются зимовать в городах и больших селениях, никому не охота таскаться в мороз по дорогам…

Солль сидел в своем доме, как паук в центре паутины, и куча денег растекалась по множеству карманов – полковник платил за умение видеть и слышать. В ответ к нему стекались тайны всего мира, он насобирал столько секретов, что мог бы, наверное, сделаться королем шантажа. Фальшивые сведения об Алане и Танталь поступали тоже, но Солль умел отличить орех от камня.

И вот – Танталь позвала на помощь.

Колебание был коротким и мучительным; впервые за долгий срок ему предстояло оставить Торию. Он решился и, прихватив малый отряд Агена, отправился на помощь дочерям – куда глаза глядят, ведомый одной только интуицией.

Оказалось, что он не так-то слеп.

Впервые за десять лет ему стала являться во сне вышитая на шелке карта. Ниточками вились дороги, Эгерт видел себя булавкой, сидящей в ткани по самую головку; впереди, за вылинявшими лесами, горел, как кошачий глаз, едва различимый огонек. Цель.

И он спешил вперед, рассылая во все стороны разведчиков. В одном селении ему сообщили, что неделю назад мимо проезжали комедианты; раз напав на след, Эгерт Солль никогда не терял его.

Он нашел комедиантов. Он нашел головорезов; он нашел меня.

Трое из шестерки Агена были ранены, один – серьезно. Его пришлось оставить в гостинице, на попечение служанок и под личную ответственность хозяина. Местный староста, узнав, кто именно остановил кровавую драку в трактире, самолично прибежал пред ясны очи господина Солля. Он же гостеприимно распахнул перед пойманными головорезами яму, сооруженную деревенским правосудием для воров и мошенников; сопливый князь Сотт забрался слишком далеко от своих владений. Жажда мести оказалась сильнее здравого смысла, а княжеская корона грозила вот-вот соскользнуть на шею, обернувшись ошейником каторжанина.