Магнолия императора - Лю Ляньцзы
– Если шестому брату не пообещаешь показать что-нибудь необычное, он ни за что не придет.
Принцу Пинъяна было всего четырнадцать. Он только-только начал мужать. Украшением его юного лица были брови вразлет и яркие глаза, выдающие сокрытый в нем дух героя.
По правую руку от императора и императрицы сидели наложницы. Ближе всего к «Золотому Дракону» расположились Мэйчжуан, которой жаловали титул жунхуа, и Цао Циньмо, повышенная до цзеюй. Сегодняшний банкет был посвящен не только дню рождения принцессы, но и беременности Мэйчжуан. Именно эти двое были главными героинями торжества. Поэтому наложницам Дуань и Цюэ пришлось сесть чуть дальше от императорского стола, хотя они и были выше рангом. Еще чуть дальше сидели потерявшая расположение фэй Хуа и шуи Фэн. Следом за ними расположились я и Линжун. Я специально попросила усадить ее рядом со мной, потому что боялась, что она будет слишком робко себя вести. Остальные наложницы сидели еще дальше.
Мэйчжуан была одета в темно-красную парчовую рубашку с традиционной вышивкой «Весенние ласточки в абрикосовой роще» и абрикосово-желтую юбку, по которой шел узор из золотых нитей. Дополняли наряд украшения из золота такого же оттенка, в высоком пучке красовалась шпилька в виде жезла жуи [137]. По всей ее длине были выгравированы цветы лотоса, символы счастья, и летучие мыши, а головка шпильки была украшена изображением «Бессмертных близнецов Хэ-Хэ». Сочетание этих символов служило пожеланием счастливого гармоничного брака и многочисленного потомства. Эту необыкновенную шпильку Мэйчжуан подарила мать-императрица, как только узнала о ее беременности. А еще она прислала украшения из жемчуга, зеленых самоцветов и красного золота, и все они были уникальны. Сегодня Мэйчжуан выглядела ослепительно. При первом же взгляде на нее было заметно, как она счастлива. На сидящей рядом с ней цзеюй Цао была фиолетовая рубашка с лотосами и изумрудная юбка, украшенная золотыми ветвями, зелеными листьями и многочисленными цветами. Вся прическа Цао была усыпана жемчугом и драгоценными камнями, ослепительно сверкавшими при каждом повороте головы. За их спинами стояла целая толпа служанок, которые наполняли бокалы вином и все время заискивали перед любимыми наложницами императора.
Наложница Хуа не виделась с Сюаньлином с того дня, как мы прибыли в Тайпин. Возможно, поэтому сегодня она была одета и накрашена очень скромно. Она молча сидела на своем месте и не вмешивалась в чужие разговоры. Хорошо, что с ней посадили шуи Фэн, которая всегда вела себя дружелюбно и никогда ни с кем не ссорилась. Вот и сейчас она не докучала своей соседке, позволяя той хранить молчание.
Перед самым началом банкета в зал вошла наложница Дуань. С обеих сторон ее поддерживали служанки. С большим трудом и заметной дрожью по всему телу фэй Дуань поклонилась императору. Сюаньлин поднялся со своего места и подошел к ней.
– На улице светит такое яркое солнце, а ты все равно пришла, хотя это не такое уж важное событие, – сказал император, поддерживая Дуань под руку.
Она чуть заметно улыбнулась. Казалось, что у нее нет сил даже на полноценную улыбку.
– Принцессе Вэньи исполняется годик. Это очень важное событие, мой государь. Я обязана была прийти и поздравить ее. К тому же я так давно ее не видела.
Цзеюй Цао тут же велела кормилице отнести принцессу к наложнице Дуань. Так как стояла жаркая погода, малышка была одета лишь в разноцветный набрюшник [138] с вышитым на нем узором «Феникс смотрит на солнце» [139]. Из-за этого она очень сильно напоминала округлую булочку. Фэй Дуань была рада видеть принцессу. Она смотрела на нее с нескрываемой нежностью и любовью и уже хотела было взять девочку на руки, но почему-то передумала. Фэй Дуань еще какое-то время рассматривала малышку, а потом с горькой усмешкой сказала:
– Я бы хотела ее обнять, но, боюсь, что у меня не хватит сил и я ее уроню. Как говорится, хочется, да не можется. – Наложница повернулась к своим служанкам и окликнула одну из них: – Цзисян!
Цзисян оказалась младшей служанкой. Как только прозвучало ее имя, она подбежала к наложнице Цао и вручила ей золотой замок [140] и золотой обруч на шею, украшенный жемчугом и драгоценными камнями. Сам по себе золотой замок уже был дорогим подарком, но еще дороже оказался обруч, в который по центру был вставлен сверкающий изумрудно-зеленый жадеит размером с подушечку большого пальца. Знающие люди сразу бы определили по восковому блеску и плавным переходам одного оттенка зеленого в другой, что самоцвет был привезен из Вонаня, из каменоломни Лаокэн. Скорее всего, наложница Дуань очень ценила это украшение.
– Мне знаком этот обруч, – сказал император, увидев дорогой подарок. – Кажется, он был среди твоего приданого, когда ты вошла во дворец. Принцесса еще совсем маленькая. Стоит ли дарить ей настолько ценную вещь?
Фэй Дуань отвернулась и покашляла, из-за чего на ее щеках выступил нездоровый румянец. Откашлявшись, она улыбнулась императору и сказала:
– Ваше Величество, у вас очень хорошая память. Но я подумала, что я уже несколько лет болею, и жаль, что обруч лежит просто так. Вэньи такая милая, он ей обязательно пойдет.
Цао, судя по удивленному выражению лица, не ожидала столь щедрого подарка от наложницы Дуань. Она поднялась со своего места и поклонилась:
– Матушка Дуань, позволь поблагодарить тебя от имени принцессы Вэньи.
Наложница Дуань ласково погладила малышку по щеке.
– В прошлый раз я видела ее, когда ей исполнился месяц, а сейчас она уже такая большая. У нее красивое личико, я уверена, что она вырастет писаной красавицей.
– Спасибо за похвалу, госпожа, – сказала наложница Цао и указала на место, оставленное для фэй Дуань: – Присаживайтесь, пожалуйста.
Для слабой здоровьем наложницы было тяжело даже просто стоять и разговаривать. Она начала тяжело дышать, а на лбу выступили капельки пота. Служанки подхватили ее под руки и повели к столу.
Сегодня я впервые увидела наложницу Дуань, хотя со дня моего прибытия во дворец прошло уже много времени. Говорят, что она дольше всех из наложниц служила нашему императору. По красоте она не уступала фэй Хуа, вот только лицо у нее было настолько бледное, словно белый лист бумаги, а еще она была очень худой и слабой. Спустя час ей уже было не под силу стоять прямо, она сгорбилась и оперлась всем телом на одну из служанок. Казалось, что рубашка, сшитая из белого легкого шелка, стала для нее непосильной ношей, не говоря уже о золотой заколке в виде феникса с символами великого счастья и кисточкой из жемчуга.
