Сад искусителя - Робин Штенье
Вообще, она училась на физика-информатика и, несмотря на все свои беды, в итоге закончила, пусть и заочно, но сейчас вместо мыслей про E=mc2, где массу приравнивали к энергии, в голове возник образ грустной бабы Яги из мультика про Змея Горыныча, где та собиралась экологию улучшать. Не, так-то местный Змей молодец, получается, пусть и не счастье даром. Хотя…
— А лаборатория?
— Не знаю. У меня нет туда доступа.
— А?..
— Это медблок, — правильно понял ее Адам. — Он, конечно, в корпусе, соединяющем лабораторию с особняком, но это чтобы быстрее прооперировать в особенно плачевных ситуациях, — мальчишка поморщился, вспоминая что-то свое с этим связанное, однако мысль решил не развивать.
Ева с его решением была не согласна.
— И ты такой «талантливый» туда не попал?
— «Ужас» на андроидов не действует, а огребать от стражей то еще удовольствие.
Ох, ты ж, господи! Обижают бедного мальчика и без нее — даже досадно. Но стражи, гоняющие Адама, так и тянули дальше в мысли Древо Познания. Нет, ну лаборатория со, скажем, библиотекой, пускай электронной, с книгами, раскрывающими тайны Вселенной, очень даже за оное сойдет. Это что же получается, на самом деле книги — Запретный Плод? А как же тогда те, которые читала сама Ева?
«А их на удобрения!» — откликнулся кто-то добрый в голове.
И снова не подселенец — всего лишь «голос разума», свой, родненький. Ощетинился и шипит на Адама, как кошка на чужака. Охраняет. Может, подселенцы из-за «голоса» и притихли? Значит, на Адама их не вытянуть. Вот жеж! Так ведь и придется напрашиваться к Змею на аудиенцию.
Хм…
Разве Змею не на руку, чтобы Адам вкусил Запретный Плод? Или надо заморочиться и соблазнить сначала Еву, то есть ее?
Она нахмурилась и искоса посмотрела на мальчишку, но столкнувшись с его ледяными глазами цвета ноябрьского неба, зажмурилась и отвернулась. Настала ее очередь пялиться на дверь лифта.
К счастью, ехать оставалось недолго. Но вместо ожидаемой гостиной или хотя бы коридора в теплых тонах они вышли на подземной парковке на несколько автомобилей. А ведь была надежда, что их компанию разбавить хотя бы таксист…
— В этом мире детям разве разрешено садиться за руль?
Ого! Он своими зенками еще и молнии пускать умеет.
Ева поежилась, но отступать не собиралась:
— Серьезно. Ты, значит, поведешь, и тебя никто из местных полицейских — или кто тут у них? — не остановит? Ну, там, предъявите права и все такое.
Молнии продолжили бить. «Голос» шипеть.
— Во-первых, — Адам шагнул ближе и, ухватив за локоть, потащил Еву за собой к стоящему ближе к выезду внедорожнику, — я старше тебя. И по сумме прожитого, и тем более по приобретенному опыту, и даже внешне. Во-вторых, благодаря спецномерам никто не посмеет нас остановить.
— И в каком это месте ты старше?
— Показать? — Он не сбавил шага, но голос этого «взрослого» очень так по-мальчишески звенел, пусть и гневом.
— Валяй, — разрешила Ева, их перебранка почему-то ее развеселила.
Мальчишка так резко остановился, что она, двигаясь по инерции, налетела на него и замерла, почувствовав, как его рука сместилась с ее локтя на спину и прижала к себе.
— Показать, говоришь? — переспросил он так ласково, что сердце екнуло, почти как в день смерти. — Я бы, может, и показал, будь ты в моем вкусе. Хотя стоит заметить, — склонился ниже и уже шептал прямо в ухо, — это тело куда проще выносить. Во всех смыслах. И запах приятнее.
Кажется, она должна была обидеться. Нет, точно должна была. Еще нахмуриться или вовсе расплакаться. Ударить его по щеке или кулачком в грудь тоже не помешало бы. Только почему-то не обижалось. Ну да, ожирение третьей степени, если не больше, имелось, а оно влекло за собой разные неприятности. Плюс диабет. И там по мелочи. В общем, обижаться на жир за жир — ну такое. Тем более — все! Тушка сдохла, хвост облез. Херня случается, так сказать, и чего теперь? Шеймить его за фэтшейминг? Так и она сама никогда за бодипозитив не выступала, хоть и похудеть особенно не стремилась. Потому что тварь дрожащая, а сахар вызывает не только диабет, но и зависимость. А теперь идите кто-нибудь причислите его к наркотическим. Хотя Минздрав, вроде как, предупреждает…
Ее вздрагивающие плечи заставили Адама насторожиться, прямо соблазняя притвориться плачущей и посмотреть на реакцию. Но Ева все же отпрянула и панибратски постучала по его груди:
— Не переживай, шмакодявка, будешь вести себя плохо и доживешь до собственного пивного пуза и импотенции.
А лед, оказывается, может пылать…
Ева вскрикнула, когда его рука перехватила ее запястье, но быстро переключилась с боли на антрацитовые коготки собственных пальцев. Она не делала маникюр. И дело даже не в памяти — ей просто негде было этим заняться. К тому же никакой косметики никто не выдал, да та и не требовалась так-то. А тут эти ноготочки, которые как будто специально созданы, чтобы расцарапать Адаму морду лица…
— Поедешь на заднем сиденье!
Ха! Вот оно — наказание из наказаний, это ведь кто-то другой после смерти родителей если и садился в машину, то только туда. Сейчас расплачется от обиды!
— Как скажешь, шмакодявка.
Оттолкнул. Конечно, не так чтобы она потеряла равновесие и упала, но пару шагов назад сделала.
Забавно. Это миленькое и почти безобидное словечко его бесило. Однако рано радоваться и праздновать победу. О нет, убивать его в отместку Ева не собиралась, она не убийца, тем более не убийца детей. Так, чуть-чуть потыкает палкой, пока до живого не достанет. А уж в этом она на верном пути.
Глава 7. Сейчас. Артхаусный роуд-муви
Щит, отделяющий особняк от других миров, Ева так и не заметила. То ли для простых смертных, вроде нее, он невидим, что логично. То ли его роль играл обычный железный забор, пусть и высокий. Дальше шла дорога с высокими деревьями по обе стороны — лес или просто лесополоса, но что там за деревьями не разглядеть. Может статься, зерновые поля, хотя Змей больше ассоциировался с непроходимыми дебрями.
Ехать было скучно. Раньше, когда приходилось мотаться по городу, в мобильном ее ждали загруженные книги, чаще всего в аудиоформате, но случались и просто электронные. Сейчас даже кнопочного телефона не дали. Так-то оно понятно — кому
