Расколотый мир - Анастасия Поклад
Он думал, что Даша снова устроит ураган, но девушка молчала, о чем-то задумавшись. Потом тихо спросила:
— Только поэтому?
— Да, только поэтому. Ни я, ни твой отец…
— Значит, ты тоже не хочешь, чтобы со мной случилось плохое?
— Тридцать четыре смерча, конечно, не хочу!
— Я дорога тебе?
— Очень, — Юра мало задумывался, что говорит, и готов был согласиться на все. — А теперь бери доску и лети, ради Небес, домой. Сиди тихо, сделай вид, что всю ночь спала. Куда я делся — ты не знаешь.
Даша кивнула.
— Ты только тоже себя… береги. Я никому про тебя не обещала, но не хочу, чтобы… ты понял?..
— Да, — Юра с удивлением отметил, что действительно понял. Дарьянэ смотрела на него странно, словно чего-то ждала, и он поспешил вставить ноги в крепления доски. — Увидимся!
— Попутного ветра, — сдавленно шепнула Даша.
* * *
Утром Дарьянэ ждала допроса, наподобие того, который устроили им с Юрой после вылазки на Тенькин чердак, и где единственным убедительным аргументом было невысказанное «вы ничего не докажете». До позднего утра Даша провалялась в постели, придумывая разные варианты ответов, а когда спустилась на первый этаж, то застала там только Лернэ, возившуюся с прялкой.
— Доброе утро, — улыбнулась девушка, увидев Дашу. — А где Юра? Он тоже пошел с остальными?
— Э… — растерялась сильфида. — Да. А куда?
— Не знаю, — Лернэ с безмятежным видом расправила на прялке мягкий прошлогодний лен. — У них всегда очень важные дела, даже к ужину не обещали быть.
— Но хоть что-то тебе сказали?
— Чтобы я не волновалась. Но я все равно каждый раз немного тревожусь, — Лернэ вздохнула. — Ведь страшно представить, что они задумали.
— Что? — эхом переспросила Даша.
— Все это, — красавица устроилась на лавке и взяла в тонкие пальчики веретено. — Возвращение обды, конец войны. Очень хорошо, что война кончится, но я совсем не представляю, как Клима этого добьется. Она ведь даже посуду не моет.
Даша, не удержавшись, фыркнула.
— По-твоему, чтобы управлять государством, надо непременно мыть посуду?
— Я не знаю, — от пряжи потянулась ровная ниточка, веретено закрутилось. — Порой мне кажется, что Клима больше похожа на мужчину. Она ничего не делает по хозяйству, зато вечно чем-то занята, командует, все ее слушаются… По-моему, так она никогда не выйдет замуж.
С подобной точки зрения Дарьянэ поведение обды еще не рассматривала.
— Ты думаешь, Климе это надо?
— Каждой девушке надо, — убежденно произнесла Лернэ. — Вот ты, например, уже замужем. И я тоже непременно когда-нибудь выйду за того, кого люблю.
— Толку от моего замужества, — погрустнела Даша. — Юрка только и делает, что издевается надо мной.
— Как — издевается? — Лернэ подняла на нее свои огромные синие глаза, полные искреннего сопереживания.
— Известно, как! В разведку с собой не берет, за дуру постоянно держит, вечно думает, что я сейчас какую-нибудь глупость ляпну. Делает вид, будто вот-вот поцелует — и, что бы ты думала? — не целует!
— Может, он просто стесняется?
— Да ни смерча он не стесняется!
— Но это правильно, когда он тебя бережет, — заметила Лернэ. — Наш удел — ждать, а не ходить в разведку. Жены создают домашний уют, они любят, терпят и прощают. А мужья совершают подвиги и носят жен на руках.
— Откуда ты этого набралась? — изумилась Даша.
— Так ведь все знают, — красавица пожала плечами.
День в непривычно пустом доме прошел тихо. Лернэ не нужно было суетиться у печи, поэтому девушка сидела за прялкой, тихонько и мелодично что-то напевая. Даша еще плохо воспринимала на слух принамкские песни, особенно старинные, поэтому разобрала только про «соловушек», «милого» и «рябиновый цвет».
Старые Ристины книги стали в доме чем-то вроде безотказного способа убить время, поэтому Даша взяла одну и до самого вечера вникала в тонкости любви одной прекрасной сильфиды к человеку выдающихся моральных качеств. Якобы отец девушки был против и повелел новоявленному зятю идти в логово жрецов культа крокозябры и добыть ему священный жертвенный камень. Это наводило Дашу на мысль, что папаша был малость стукнутый об тучу, иначе зачем ему дома обагренный кровью валун, который и вдесятером не поднимешь. Палисадник украшать, что ли? Наверное, прекрасная сильфида была того же мнения, поскольку сбежала из дома вместе с женихом. На протяжении всей книги герои преодолевали многочисленные испытания, сражались с недружелюбно настроенными горцами, плавали по кислотному морю (у Даши закралось подозрение, что автор никогда не бывал на таком море), благодаря помощи знакомого колдуна пересекали Принамку по дну (а вот в это, при наличии собственного знакомого колдуна, верилось легко), слонялись по темным лесам и шумным городам. В конце концов, влюбленные каким-то манером исхитрились добыть злосчастный камень и, потрепанные, но счастливые, возвратились в отчий дом невесты. Вернее, жены, потому что их сыну в то время было уже шесть лет, а дочерям-близняшкам — по двенадцать…
Когда Дарьянэ кончила занимательное чтение, за окном было уже совсем темно. Даже луна в эту ночь не светила: набежали тучи, в стекло то и дело постукивали дробные дождевые капли.
Вот он, этот дом. Стоит почти на краю деревни, словно дразнится — приходи, кто хочешь. Что ж, можно и прийти. Хорошо, ночь темная, и перестук дождя заглушит любые ненужные звуки. Дорога была долгой, но теперь путь окончен и пришло время сделать то, что велит долг.
— Даша, ты не спишь?
Лернэ стояла в дверях немного смущенная, поверх белой сорочки накинут вышитый платок.
— Собираюсь. А в чем дело?
— Неспокойно мне, — пожаловалась Лернэ. — Дом почти пустой, Теньки нет на чердаке, Гера не похрапывает, Зарин не топчется в коридоре, Клима не скрипит пером за стенкой. Как они там, без нас? В самом деле, ты, наверное, немножко права — иногда ждать очень трудно, легче быть рядом, пусть и не берут с собой.
— Ах, Лера, ну что же ты? — Даша встала с кровати, на ходу прихватывая подушку. — Все будет хорошо. Конечно, пойдем, незачем в одиночестве ночевать.
— А вместе и теплее, правда? — Лернэ улыбнулась.
Даша кивнула, хотя для сильфиды в любом случае тепла хватало. Наоборот, его можно и убавить, очень жарко в домах людей, даже северных.
Девушки пришли в комнату, которую Лернэ прежде делила с Ристинкой. Теперь кровать бывшей благородной госпожи стояла пустая и холодная. Даша торжественно бросила на нее подушку.
Калитка, считай, не заперта. Удивительная беспечность у этих деревенских — повесят с той стороны ржавый крючок да петельку и думают, будто ничего не случится. Оно и к лучшему, не надо маяться с
