Марица - Александра Европейцева
Он попытался улыбнуться, но получилось криво, по-мальчишески несмело.
— А я вас обидел.
— Да, и я до сих пор зла!
— А еще я вам солгал. — произнес он едва слышно, что на секунду я подумала, что мне показалось. — Когда мы с вами разговаривали. Я сказал, что экспертиза показала, что вы не Элана. Экспертиза… она тогда еще не была готова.
Сердце упало куда-то в пятки. Воздух перестал поступать в легкие. Так вот оно что. Он знал. Он пришел не как принц, не как обидчик, не как благодарный человек. Он пришел как брат.
Он сделал шаг вперед, потом замер, словно боясь спугнуть.
— Марица… — он произнес мое имя так, будто пробовал его на вкус. — Прости. Прости за всё. За те угрозы, за ту клятву… Я не знал. Я не верил… не мог поверить… Ты не можешь просто уехать. Ты не можешь снова исчезнуть. Я только что… мы только что нашли тебя.
Он опустил голову, и в его позе была такая безысходность, что мне вдруг стало его жаль. Жаль этого человека, скрывавшего свою боль за надменностью. Человека, который всю жизнь прожил с клеймом убийцы и вот теперь узнал, что был всего лишь пешкой.
— Я не знаю, что делать, — признался он тихо. — Я не знаю, как это исправить. Но я не могу позволить тебе просто уйти. Не сейчас. Не после всего. Останься. Дай мне время. Дай нам время. Я найду способ все исправить. Я обещаю.
Я стояла, вцепившись пальцами в рукоять кинжала под платком, и слушала его. Слушала, как он говорит о прощении, о благодарности, о том, как ему стало легче. А внутри всё закипало.
— Вам стало легче? — вырвалось у меня, и голос прозвучал хрипло, зло. — Прекрасно. Я за вас искренне рада. А знаете, что стало со мной?
Я сделала шаг вперёд, и он инстинктивно отступил, наткнувшись на косяк двери.
— Вы явились сюда, чтобы сказать, что вам полегчало? После всего, что вы сделали? Вы разрушили всё! Всё, что я с таким трудом, с такой кровью пыталась построить здесь!
— Марица… — он попытался перебить, но я уже не могла остановиться. Горечь и яд, копившиеся неделями, хлынули наружу.
— Вы унизили меня! Вы заставили меня клясться в том, чего я ничего не делала! Вы назвали меня самозванкой, пригрозили казнить! И да, — я выдохнула, видя, как он бледнеет, — со стороны это, наверное, и правда выглядело как наглое втирание в доверие. Деревенская простушка, возжелавшая трона. Я понимаю. Но вы даже не попытались разобраться! Не дождались результатов экспертизы! Вы просто вынесли приговор и вышвырнули меня вон!
Слёзы жгли глаза, но я смахнула их тыльной стороной ладони с таким яростным усилием, что кожа на скуле загорелась.
— Вы знаете, что вы отняли у меня? Демитра! Вы разрушили нашу помолвку, о которой я, глупая, уже начала думать как о чём-то возможном! Вы отняли моё будущее! Мою возможность учиться, работать, жить в этом городе, который я, оказывается, ненавижу, но где у меня были друзья и… и надежда! Вы лишили меня всего одним махом! Заставили дать клятву, что я никогда не явлюсь во дворец, под страхом смерти! А теперь являетесь ко мне и говорите, что вам «полегчало»⁈
Мой голос сорвался на крик. Я задыхалась, грудь вздымалась, а он стоял, прижавшись к двери, с лицом, на котором читался ужас и постепенное, мучительное осознание всей глубины содеянного.
— Вы сломали меня, Ваше Высочество. Вы взяли девушку, которая только что пережила войну, убийство, потерю дара и его возвращение, которая спасла вашего короля и ваше королевство от гражданской войны, и растоптали её в грязь. Растоптали так, что единственное, что ей осталось — это бежать обратно в свою деревню, зализывать раны и пытаться забыть всё это как страшный сон.
Он стоял, прислонившись к притолоке, и смотрел на меня. Не принц — сломленный, растерянный мужчина. В его глазах бушевала буря — стыд, отчаяние, осознание собственной слепоты и того непоправимого ущерба, что он нанёс.
— Ты права, — его голос был глухим шёпотом. — Всё так. И я не могу… я не могу даже предложить тебе занять твоё законное место. Потому что если я объявлю, что ты — Элана, они тебя убьют. Иллюзион не остановится. Это будет твой смертный приговор. — Он сжал кулаки, и суставы побелели. — Но я могу дать тебе титул. Состояние. Я могу сделать тебя герцогиней. Независимой, могущественной… Это меньшее, что я могу сделать.
Герцогиней. Я представила это на секунду — высокие залы, придворные реверансы, шёпот за спиной. И меня передёрнуло от омерзения.
— Нет, — выдохнула я, и в голосе моём не дрогнуло ни единой нотки. — Спасибо за щедрое предложение, Ваше Высочество, но я не продаюсь. Даже за герцогскую корону. Я — Марица Лантерис. Дочь Адорда Лантериса. И мне есть чем гордиться и без ваших титулов.
— Тогда… скажи мне. Ты меня ненавидишь?
Я задумалась на мгновение, перебирая в памяти все его слова, все взгляды, всю ту холодную жестокость в его кабинете.
— Нет, — ответила я честно. — Ненависть — это слишком сильное чувство для вас. Оно требует слишком много энергии. Но я зла на вас. Очень. Невероятно сильно. И, думаю, буду зла ещё очень долго.
Он проглотил комок в горле и опустил голову.
— Справедливо, — прошептал он. — Тогда… чего ты хочешь? — спросил он тихо, почти шёпотом. В его голосе не осталось ни капли принца, только сломленный, виноватый человек. — Скажи мне. Я сделаю всё. Любую твою просьбу, только чтобы ты осталась.
— Я хотела только одного, — сказала я, и мой голос наконец обрёл твёрдость. — Я хотела учиться. Получить образование. Иметь профессию. Сама зарабатывать себе на жизнь. Быть независимой. Не чьей-то дочерью, не чьей-то сестрой, не чьей-то женой. А собой. Марицей. Со своей собственной жизнью. Вот чего я хотела. А вы отняли и это, заставив меня променять свою просьбу
