Эйнемида IV. Солнце нового мира. - Антон Чигинёв
И когда последняя горсть земли легла на могилу, явилось потрясённым тирнакийцам удивительное видение: двое мужчин, один в зелёном хитоне, а другой в лазурном, сгустились из клочьев морской пены и брызг прибоя. Обняв друг друга за плечи, они стояли по колено в морской воде и, не отрываясь, смотрели на восток. Всего несколько мгновений длилось чудесное видение, а затем набежала высокая волна, и призрак исчез без следа.
С тех пор, место, где погребли неизвестных воинов, называется святилищем Дружбы. Островитяне почитают за главную святыню и приносят щедрые жертвы. Здесь клянутся побратимы, здесь молят о благополучии близких, и, говорят, мольбы эти неизменно действенны. Слава святилища разошлась далеко за пределы острова, место погребения угодных Пастырю Волн героев стали посещать паломники из самых отдалённых земель ‒ к вящей радости тирнакийцев, изрядно пополнивших сундуки, продавая гостям еду и ночлег. На острове даже появились настоящие деревянные дома, а пять крепких новеньких лодок, сработанных на Большой Земле, ходят в Сфикон за вином, свининой и рабынями никак не реже, чем раз в три месяца.
Иногда, в ясную погоду, когда с моря дует свежий ветер и волны бьются о камни, разбрасывая тучи брызг, являются на морском берегу огненноволосый здоровяк в зелёном и стройный темноволосый мужчина в лазурном. Обняв друг друга за плечи, они печально смотрят на восток, туда, где за бурными водами Адамантового моря лежит их бывшая родина.
Глава II
– Ну вот мы и вернулись, – Кинана радостно окинула взглядом начинающие зеленеть поля, покрытые набухшими почками деревья, весело журчащую реку и разбитый на её берегу военный лагерь. Аэлинион ещё только начинался, но весна уже вступала в свои права, воздух полнился свежими, дразнящими запахами, солнце пригревало всё сильнее. Прекрасная всё-таки земля досталась герийцам! Никогда прежде царице не доводилось покидать родину, и теперь, возвращаясь после зимовки у гисеров, ей хотелось петь во весь голос.
– И с хорошими новостями, – саркастически буркнул Аттал. Узнав, что за цена уплачена за гисерскую помощь, он стал просто невыносим.
– Да, с хорошими, – словно не заметив иронии, кивнула Кинана. – Мы вернулись, и мы ведём подмогу. Ну что, Иокаста, хорошо дома? – обратилась она к миловидной светловолосой девушке в добротном синем платье и шерстяной накидке. Вместо ответа та разрыдалась и порывисто припала губами к ноге царицы.
Кинана всё-таки нашла ту герийку, что встретилась ей на улицах Заркевеста. В качестве подарка невесте, она потребовала от Велевойса дать девушке свободу, а заодно и другим герийским рабам. Вождь оказался щедр. Он выкупил всех, кого смогли найти – почти три сотни человек. Сейчас они длинной колонной шагали за конём Кинаны, и всякий раз, когда царица оборачивалась, её сердце сжималось от гордости. Давешняя рабыня, точно в насмешку носящая имя великой Иокасты, упросила Кинану взять её в служанки, и теперь не отходила от благодетельницы ни на шаг, при всяком удобном случае выражая свою преданность.
Велевойс был тут же, на статном буланом коне, в позолоченных доспехах и расшитом красном наряде. При вожде находился неизменный Зеслев и прочие командиры, а следом за ними, сверкая на солнце клювастыми шлемами и остро наточенными лезвиями ромфей, шагали гисерские воины. Этому войску было далеко до сорокатысячной орды, что водил отец молодого вождя. Крупные кланы под разными предлогами устранились от опасного предприятия, явно готовясь делить власть, если молодой вождь не вернётся из Герии. Весть о том, что воевать придётся за герийскую корону, привлекла под знамёна Велевойса лишь малые кланы да простых искателей славы, всего шесть тысяч человек. Негусто, но сейчас и эта помощь неоценима.
– Так вот за какие края сложил голову отец, – Велевойс с любопытством огляделся. Как и Кинана, он никогда не покидал дома, разве что ходил в походы против других гисерских кланов.
– Вели своим людям встать лагерем там, у реки, ‒ Кинана подмигнула вождю. – Ну а ты, будь моим гостем.
Велевойс кивнул, и, полуобернувшись, принялся что-то втолковывать одному из своих командиров. Кинана тронула поводья, направляя коня в сторону лагеря.
– Да что уж, гостем, зови сразу хозяином, – негромко пробурчал под нос Аттал. Кинана только отмахнулась.
– Аркипп, знамя выше, – сказала она. – Не хватает ещё, чтобы свои стрелой угостили. Едем.
Вблизи лагерь производил самое благоприятное впечатление. Кинана с удовольствием осмотрела выстроенные в строгом порядке палатки, высокий бревенчатый забор, воинов, упражняющихся с копьями и мечами на набитых соломой куклах. Благослови все бессмертные келенфийскую спесь, сделавшую такого человека, как Белен не стратегом у себя на родине, а начальником войска герийской царицы. Ну, раз самим не надо ‒ давайте, мы не гордые, нам сгодится. Зато теперь с лагеря можно писать поучения, как надо эти самые лагеря разбивать, и можно поспорить, что еды вдоволь, воины одеты да обуты, а войсковая казна в полном порядке и не требует проверки. Великое дело, когда есть кто-то, кому можно отдать любой приказ и навсегда забыть об этом деле.
– Кто идёт? – окликнули от ворот. Всё по Аэроповым правилам, на расстоянии броска дротика.
– Кинана Аэропида, дочь Пердикки от Калаиды, царица и повелительница Герии. С ней те, кого ей угодно было избрать в спутники, – провозгласил Аркипп. Бывший стражник изрядно поднаторел в цветастых оборотах. Положение обязывает.
За воротами послышался топот, створки распахнулись, точно выбитые тараном, и навстречу высыпала целая толпа. Впереди Белен, в до блеска начищенном доспехе и при шлеме, за ним командиры– в их числе и Тилем с Эолом. Друзья, хвала Даяре, все на месте и со здоровым румянцем на лице, а подле Хресия какая-то девушка с закрытой вуалью головой.
– Подданные приветствуют тебя на твоей земле, госпожа, – улыбаясь объявил Белен, едва царица спрыгнула с коня. – Мы счастливы видеть тебя в здравии.
– И я рада вас видеть, – Кинана хлопнула келенфиянина по плечу, еле сдержав порыв его обнять. – Прекрасный лагерь, – она обвела взглядом командиров, стараясь, как учил отец, хоть на мгновение встретиться глазами с каждым. –
