Светлана Крушина - Северный пес

Послышались неверные, старческие шаги. Кто-то подошел к Грэму и остановился прямо перед ним. Он, хотя ничего и не видел, поднял голову туда, где, предположительно, должно было находиться лицо человека.

— Приветствую тебя, мастер, в доме Фекса, — произнес он фразу, с которой, вообще говоря, следовало начинать длинное ритуальное приветствие на языке жестов.

— Однако, — после короткой паузы сказал старческий голос. — Для чужака ты, кажется, слишком много знаешь. Кто ты такой?

— Мое имя Грэм Соло, мастер. Возможно, кольцо, которое лежит в кошеле на моем поясе, скажет больше, чем имя.

Он почувствовал, как дернули его за пояс, снимая кошель. Послышался глухой звон. Потом последовала пауза. Он ждал.

— Отступник, — произнес, наконец, старик с непонятной интонацией. — Снимите с него повязку, но не развязывайте руки. Этот человек опасен.

В глаза Грэма ударил свет. Он увидел комнату с низким потолком, но довольно обширную; освещало ее множество свечей в канделябрах, расставленных вдоль стен вперемежку с массивными, окованными железом, сундуками. У дальней стены стоял стол, заваленный толстенными талмудами, и несколько этажерок.

Человек, стоявший перед Грэмом, был действительно очень стар. Его иссушенную, почти как у мумии, плоть укутывала темно-серая хламида, лицо, изрезанное глубокими морщинами, наполовину скрывал капюшон. Глаз не было видно в тени под ним, но Грэм чувствовал их внимательный, пристальный взгляд.

— Я слышал о тебе, Грэм Соло, — проговорил старик негромко. — Правда, давно это было. Ты знаешь, что полагается за отречение от Фекса?

— Знаю, — не опустил голову Грэм.

— И тем не менее, ты здесь. Зачем? Ты пришел просить милости?

— Я пришел просить помощи.

— Ты дерзок не по годам, юноша, — щель рта старика разошлась в усмешке. Грэм вслед за ним тоже чуть было не улыбнулся. Вот уж у кого язык мог повернуться назвать его юношей, так это только у подобного старца, который, наверное, и сам уже не помнит, сколько ему лет. — И смел. Или же глуп. Ты знал, что отступников карают смертью, и ты пришел за помощью?

— Мне больше некуда было идти.

— И чего же ты хотел?

— Найти женщину, которую последний раз видели в городе полгода назад. Она — мать моего сына.

— Ты впрямь дерзок, — покачал головою старик. — Должно быть, отчаяние твое достигло последней степени, раз ты явился в храм. Ты подумал о том, что вместо помощи можешь получить здесь смерть?

— Я предал себя в ваши руки, мастер, — тихо ответил Грэм. — Вам решать мою судьбу.

В комнате повисло молчание. Гильдмастер думал, и никто не смел даже вздохом помешать ему.

— Принимая во внимание положение, что ты когда-то занимал в гильдии, — сказал старик медленно, — я не могу единолично решать твою судьбу и приговаривать тебя к жизни или смерти. Я должен посоветоваться с братьями. Ты будешь ожидать решения в одном из нижних помещений храма, ибо выпустить тебя я не могу. Не имею права.

Так, сразу его не убьют, и это уже хорошо. Но переговоры могут затянуться надолго, а ведь Мэнни… Да, он получил указание войти в храм и передать себя в руки братьев, но кто знает, вдруг мальчишке взбредет в голову что-то еще? Вдруг он решится на самодеятельность? Грэму очень не хотелось бы, чтобы с ним что-то случилось.

— Мастер, — проговорил он, — со мной пришел мальчик. Ему всего восемь лет, и на нем нет вины перед Фексом…

— Я понял, — перебил его старик. — Не волнуйся за своего… сына, Грэм Соло. Братья позаботятся о нем.

— Благодарю, — склонил голову Грэм. На глаза его тут же снова легла повязка, после чего его подхватили под локти, ставя на ноги, и повели куда-то.

Все время вниз и вниз.

О подвальных помещениях или, коротко говоря, узилищах храмов Фекса Грэм знал лишь понаслышке. Ему ни разу не приходилось там бывать, как это ни удивительно, несмотря на свою дерзость и временами неадекватное поведение. Сначала его защищало имя главы гильдии в Ите, потом — его собственное имя и репутация настоящего профессионала. Теперь же его не защищало ничего.

Подвалов Грэм боялся, как ничего на свете — четыре года в каменном мешке, в одиночестве, способны напугать кого угодно. И сейчас, почувствовав на лице дуновение промозглого застоявшегося подвального воздуха, он напрягся и сцепил зубы. Больше всего на свете ему хотелось заорать и рвануться, что есть сил, из рук своих конвойных. Огромным усилием воли он сдерживался, чтобы не подавать виду, как ему страшно. Странно, его ничуть не пугали склепы, но вот именно подвалы наводили дикий ужас.

Лязгнул замок, заскрипела дверь. Грэма не слишком вежливо толкнули в спину, сдернули с глаз ткань. Пока один из конвойных возился с веревкой на его запястьях, он осмотрелся при свете фонаря, который держал в руках второй. Комнатка была небольшой, пять на пять шагов, сложенной из шершавого камня. Здесь не было сыро или очень холодно, а было как-то промозгло. Мебель отсутствовала, лишь на полу небрежно валялся тюфяк, из дыр в котором торчала солома. Не слишком уютно, но братья, по крайней мере, не оставляли своих узников в кромешной тьме — на полу рядом с импровизированным ложем стоял фонарь. Его как раз зажигал парень, не занятый путами на руках Грэма.

Ему освободили руки и оставили одного, не сказав ни слова.

Грэм постоял немного, потирая припухшие запястья и усмиряя бухающее сердце и рвущееся дыхание, потом опустился на тюфяк. Его не связали и не заковали, и это уже радовало, но толку от такой свободы было немного. Возможно, он сумеет отомкнуть замок (что едва ли, замки здесь должны быть рассчитаны на таких умельцев, как он), но дальше что? Дороги он не помнил, а бродить одному и без оружия по переходам храма было чревато.

Впрочем, для начала стоило успокоиться. Тишина, не нарушаемая ни единым звуком, кроме потрескивания фитиля за стеклом фонаря, сводила с ума и будила мучительные воспоминания. Грэм попытался взять себя в руки. Не хватало еще, чтобы братья, придя за ним, нашли его забившегося в угол, скорчившегося и дрожащего. Он несколько раз сжал и разжал пальцы, боль помогла ему собраться с мыслями.

Сколько времени предстоит провести в ожидании, он не знал. Он мог предположить, что старший известит других гильдмастеров материка о поимке отступника и предателя, после чего последуют переговоры, которые займут, вероятно, несколько дней. А может, и недель, кто знает. Способ сообщения между храмами оставался для Грэма тайной — его ранга было недостаточно для посвящения в нее.

А значит, нужно приготовиться ждать, сколько потребуется.

Собственная судьба не слишком занимала его; если его приговорят к смерти, так тому и быть. Жаль только, что напрасно, выходит, он сунул нос в это осиное гнездо.