Светлана Крушина - Золотой холм

Крушина Светлана Викторовна

Золотой холм

Часть 1. Проклятый

Глава 1

Метель застигла Арьеля врасплох. Вот только что был день — пусть и бессолнечный, серенький, — и вдруг налетел ветер, сгустились тучи, повалил снег. В один миг наступила непроглядная ночь.

Арьель остановился, повернулся к ветру спиной. Поминая Борона, он стянул с плеча зачехленную лютню и бережно пристроил ее под жиденьким плащом. Мало того, что он рискует сбиться с дороги, так не хватало еще испортить инструмент…

Нет ничего хуже, чем метель в ночь Самайна. Разве что — оказаться этой метелью застигнутым под открытым небом. Все бесы, служившие некогда Безымянному, его верная армия, вырываются на волю и безумствуют, тщась отмстить каждому встречному за пленение и поругание их господина.

Метель — их предвестница.

Скорчившись и заслоняя одной рукой лицо, Арьель пошел вперед, против ветра. Дальше по дороге должен был находиться постоялый двор. Туда Арьель рассчитывал добраться до темноты, там собирался скоротать страшную ночь Самайна. Знакомый трактирщик обычно не брал с него денег. Только настаивал, чтобы он развлекал гостей и постояльцев. Те, растроганные музыкой и пением, Арьеля угощали сами, и кормили, и поили. А комнату хозяин для него держал особую, хоть небольшую, но чистую и удобную.

Арьель только надеялся, что не сойдет с дороги и не заплутает, а выйдет прямо на трактир. Очень глупо и обидно будет замерзнуть в чистом поле, когда до надежных стен и жаркого очага — рукой подать.

Мысленно он начал молиться Тса, просил защитить и поддержать его. И, к его удивлению, молитва немедленно подействовала: впереди заблистал огонек. Арьель ускорил шаг, хотя ноги вязли в рыхлом снегу. Он боялся, что глаза обманывают его. Но огонек никуда не пропал, более того, оказалось, до него рукой подать. Вскоре Арьель стоял перед плотно затворенной дверью шинка. Над дверью был устроен навес, который отчасти защищал от непогоды, и Арьель стряхнул с плеч и с капюшона небольшие сугробы, постучал башмаками о порог. И однако же, когда он вошел в залу, на плаще его было полно налипшего снега.

Он откинул капюшон и зажмурился от удовольствия. В общей зале было светло и очень тепло, почти жарко (а может быть, ему так только показалось с мороза). С потолка на толстых цепях свисало колесо, по периметру которого горели свечи. Ярко пылал огонь в большом очаге, от него на лица сидящих поблизости людей ложились красновато-золотистые отблески. Масляные светильники на стенах тоже были зажжены. Арьель, оглядев все это огненное великолепие, улыбнулся. Самайн приготовились встретить во всеоружии.

— Господин Арьель! — к нему уже спешил сам хозяин, приветственно протягивая вперед толстые руки. — Я уж боялся, не случилась ли с вами беда. Непогода-то какая разыгралась — страх просто! Проходите, садитесь у огня, вот тут. Благородные дамы, осмелюсь попросить вас потесниться. Господин музыкант натерпелись, все дрожат-с, зуб на зуб не попадает.

Две дамы в дорожных платьях, сидевшие у очага, сначала поглядывали на Арьеля с брезгливым любопытством, но, услышав обращение к нему трактирщика, сменили гнев на милость и подвинулись, уступая место. Арьель с поклоном поблагодарил и сел, высвободил из-под плаща лютню и положил ее рядом. Дамы едва ли принадлежали к благородному сословию, но выглядели изящно. Одна была постарше, вторая, довольно миловидная (ей Арьель ясно улыбнулся и получил в ответ робкую улыбку, сдобренную румянцем) — помоложе. Видимо, мать и дочь. Они пили подогретое вино и с тревогой поглядывали на залепленные снегом окошки. С ними рядом сидели двое неразговорчивых парней в кожаных куртках и при оружии. Охранники.

Трактирщик лично вынес Арьелю горячего вина, шепнул: "За мой счет". Арьель с благодарностью принял кружку и оглядел зал. Чуть поодаль за столом сидели четверо мужчин, они играли в карты и пили пиво. По их повадкам и словечкам Арьель предположил, что это наемники. Еще один, средних лет, с сединой в темных волосах, подозвал трактирщика и о чем-то вполголоса с ним заговорил. Этот носил на груди медальон с аистом. Храмовник, служитель Перайны.

Негусто, отметил про себя Арьель. Да и неудивительно. В такую ночь только отчаянная нужда заставит отправиться в путь. Ну, или шило в заднице. Это у кого как…

Только со второго раза Арьель заметил еще одного человека, который сидел в стороне от всех, в полутьме, откинувшись к стене, и, казалось, дремал. Во всяком случае, глаза его были прикрыты. На вид ему казалось лет двадцать пять — двадцать шесть. Темные неподвязанные волосы до плеч, узкое неправильное лицо, еще и рябое, кажется, в придачу. Одежда свободного покроя и неопределенного коричневого цвета, что-то вроде мантии или балахона. Медальона этот человек не носил, но Арьель решил, что и он тоже из длиннорясых, только странствующий. А если кого-то Арьель не любил больше, чем городскую стражу, так это бродячих храмовников. Поэтому он быстро потерял к спящему всяческий интерес. Отставил в сторону опустевшую кружку и потянулся к лютне. Тут же рядом оказался трактирщик.

— Споете нам, господин музыкант? Порадуйте песней, а то ветер так тоскливо завывает, аж на душе тошно делается…

Дамы оживились, храмовник с аистом на груди встал со своего места и подошел к очагу, заинтересовано поглядывая. Даже наемники остановили игру и повернули головы. Сегодня ночью все чувствовали себя не в своей тарелке. Один только дремлющий молодой человек никак не выказал своего интереса. Даже не пошевелился. Однако Арьелю показалось, что из-под опущенных ресниц на миг блеснули черные глаза.

Он неспешно расчехлил лютню, пристроил ее на колене. Хвост намокших от снега светлых волос упал на плечо, и музыкант плавным движением отбросил его за спину. Обвел взглядом собравшихся путешественников.

— Спою с большой охотой. Только не звучать радостным песням в ночь Самайна. Не время это для радости… Я расскажу историю, которая едва ли развеселит благородных дам и господ. Это история о Лионеле и Лионетте… я услышал ее в Аркаре.

При этих словах темноволосый молодой человек открыл глаза и слегка подался вперед. Но Арьель, склонившийся к струнам, этого не заметил.

Жили некогда в Аркаре мальчик и девочка. Окна их домов смотрели друга на друга, и детям нужно было только перебежать улицу, чтобы встретиться. Поэтому они часто играли вместе на горбатых улочках Аркары и проводили вместе времени больше, чем если бы были родными братом и сестрой. Их матери, которые тоже дружили, смотрели на них и радовались, что дети не скучают в одиночестве. Ведь других детишек в семьях не было.