Алина Илларионова - Оборотни Его Величества

— Гы-гы-гы! Дык чё ж нам своих бояться? Чай, не крысы, друг друга не жрём! — невесть с чего развеселился господин Метис. Остальные тоже засмеялись, но как-то натянуто.

— Очень остроумно.

— А Йожика возьмём с собой?

— Кого?!

— Его.

Нет, это была не благодарность! Это было форменное издевательство! Глумёж!!!

— Вас что, сударыня Алесса подговорила?! Мы называем «й’ошкэа» лопух!

Ученица весьма натурально захлопала ресницами, её сумасшедший брат, повалившись на спину, засучил ногами и демон впился в него жадным взглядом, а господин Метис вдруг спросил:

— А чёй-то вы всё в дверях торчите, как неродной?

С этими детьми раньше срока корни пустишь.

ГЛАВА 8

Распутье можно было стирать с карты. От большой деревни остался только овин, где обнаружился исходящий портал кэссиди, да часовня, откуда подвывали запертые полтора десятка жителей — все, кто уцелел. Сами виноваты. Чревато тыкать вилами в первого встречного. Можно случайно задеть того, кто повелевает ураганами или пламенем.

Да, по правде говоря, и не жаль было этих живых упырей.

— Думаешь, это ЕГО идея? — спросил огневик у мага воздуха, возглавлявшего ловчий отряд.

— Кто же ещё такую мерзость придумает, — мрачно ответил мужчина. Распутье стало не единственным населённым пунктом, пострадавшим от мора, и везде появлялся человек, осведомлённый о методе борьбы с заразой. Болезни были разные, «добрые путники» — тоже, но за этим мракобесием стоял ОН.

В небесах горел закат, а на земле — костерок, разведённый прямо посреди погибшей деревни, над которым запекался уже бесхозный поросёнок. Крупная живность пошла на корм гончим, забитую птицу разложили по вещевым мешкам про запас. Маги предпочли бы обойтись без кровопролития, но раз уж так получилось, не пропадать же добру?

Четверо волшебников подсели к костру, поглядывая в сторону развалившихся у овина гончих. Соседство с десятком тварей, хоть и сытых, здорово портило людям аппетит.

— Эй, пошёл вон оттуда! — рявкнул маг огня, заметив, что выжлятник ошивается у часовни, принюхиваясь и прислушиваясь к жалобным голосам пленников.

Острое ухо дёрнулось, существо повернуло голову. Мысленно переведя слова мага и что-то обдумав, выжлятник потрусил к костру, а там опустился на четыре конечности, сев по-лягушачьи, и залопотал, прищёлкивая языком, точно птица.

— Что ему нужно? — обратился ветродув к ментату — слабенькому, зато неплохо разбиравшемуся в наречиях.

— Просит отдать выживших своре.

— Они что, не нажрались?! — искренне изумился глава отряда. Твари сожрали не только скотину, но и трупы селян, подвернувшихся под горячую руку. И им всё мало?!

— Мертвецы — просто мясо, а гончим нужна… живая дичь.

— Дичь?!

— Он так сказал.

Выжлятник оскалился в острозубой улыбке, а затем что-то процокал и заскрипел — должно быть, смеялся над собственной шуткой.

— Он говорит, что гончие считают тех людей своей наградой, — перевёл ментат, — а если зверя не поощрять, он расхочет слушаться и, в конце концов, покусает хозяина. В данном случае хозяин — ты.

Существо снова заскрипело, согласно кивая головой.

«Господи, ну и рожа!» — с отвращением подумал маг. Впрочем, выжлятник был прав: гончие действительно хорошо поработали. В одиночку ветродув не справился бы с целой деревней, но свора успела на помощь, оставив далеко позади двуногую половину отряда и перепугав селян так, что они побросали оружие. Тех, кто пытался удрать, отловили всё те же псы, а затем методично обшарили каждый закоулок разгромленной деревни, подчищая остатки заклинаний. Теперь можно было подумать, будто здесь случился грандиозный пожар, и уцелевшие жители решили податься на зиму в другие деревни к родственникам либо попытать счастья в городе. Пятнадцать селян, запертых сейчас в часовне, пощадили, конечно, не из жалости: просто магам нужны были сведения о кэссиди и её спутнике. Пленников не собирались отпускать, но обрекать на такую смерть…

Всё же существует грань, переступив которую, человек уже не имеет права называть себя человеком. Но выбора не было. Если гончие выйдут из-под контроля, только «покусанием» дело не закончится. Сожрут, как пить дать.

Свинина уже не казалась вкусной, и маг бросил недоеденный кусок в костёр.

— Ладно, уговорил. Пойдём, зелёный.

Выжлятник облизнулся, выразительно погладив охотничий рог, висящий у него на груди. Без команды поняв, что приглашение к пиршеству получено, гончие поднялись на лапы и побежали к часовне.

— Спрячьтесь, а то они побояться выходить, — берясь за засов, шёпотом посоветовал маг. Выжлятник шагнул было назад, но внезапно остановился и, прихватив человека за рукав, на ломаном межрасовом с улыбкой произнёс:

— Ти правэльно понимаэ нас, хуманэ. Ти больше нам не пища.

— Ещё раз такое ляпнешь, пойдёшь на растопку вместе со сворой, — пригрозил мужчина, внутренне содрогнувшись. Зелёный прикрыл голову обеими руками и попятился за угол, якобы устрашившись, но было ясно: гад издевается.

Маг снял засов, открыл дверь и вгляделся в ропчущую темноту.

— Всё, свободны. Проваливайте отсюда.

Селяне жались друг к другу, как крысы, с ужасом глядя на тюремщика, кто-то противно хныкал в уголке. Хвала Триединому, детей среди них не было. Маг напомнил себе, что это — убийцы, упыри, пившие кровь себе подобных. Да, остроухих нельзя равнять с людьми, но… Вот это «но» и стало гранью, после которой каждый житель Распутья от мала до велика потерял право называться человеком. Теперь они — просто звено пищевой цепочки. Охотники и дичь одновременно. Мужчина повысил голос:

— Я сказал, проваливайте! Считаю до десяти, а потом запускаю к вам собачек! Один, два, три…

На «пять» часовня опустела. Скрестив руки на груди, маг наблюдал, как охотники становятся дичью. Они бросились через дорогу в лес, видимо, надеясь там спрятаться, обождать, покуда мучители уйдут, и вернуться. Бежали гурьбой, как стадом, толкаясь, обгоняя друг друга и сбивая с ног: никому не хотелось оказаться последним, спиной к магам и их чудовищным «собачками». Кудрявый парень в ватнике вдруг наклонился, подхватил топор и, затравленно оглянувшись, припустил резвей прежнего. Но маг и не собирался отбирать оружие: всё равно против своры оно не поможет.

Когда первые беглецы добрались до деревьев, завыл охотничий рог.

Глава отряда вернулся к костру, чтобы не видеть, как тёмные тени срываются с места, настигают отставших селян, валят в снег…

Увы, отключить слух он не мог.