Расщеплённая сталь. Том 1 - Ex mod
Чем глубже я проникал, тем более яркими и материальными становились иллюзии. Казалось, сами стены начинали дышать, а голос мёртвых становился всё громче. Они звали меня, проклинали, обвиняли, умоляли. Темнота обволакивала, выдавливала силу и волю, словно пыталась вырвать душу и растоптать.
Я не сдавался. Крики за спиной, звуки активирующихся ловушек, всплески боли — всё это начинало затихать, будто другие ещё боролись, но оставались всё дальше. Я понял: мне нельзя останавливаться. Идти за тенями значило смерть. Только вперёд, сквозь бездну, сквозь хаос и мрак.
Прошло двенадцать часов нескончаемых скитаний по этому адскому лабиринту. Темнота сгустилась настолько, что казалось — сама реальность стала зыбкой, ломкой. Психическое давление иллюзий перешло все допустимые границы.
Теперь я почти не видел стен и ловушек. Всё пространство заполнили образы моей семьи. Моя сестра стояла впереди, улыбаясь так, как делала это в детстве, раскинув руки, маня в проём впереди.
— Иди ко мне, брат, — мягко звала она.
Отец, стоящий чуть поодаль, шевелил губами, но слова его тонули в зловещем шорохе туннеля. Будто специально, чтобы я сделал шаг ближе, чтобы попытаться разобрать смысл.
Мать… Мать смотрела на меня с ледяной пустотой, в которой не осталось ни любви, ни узнавания. Её взгляд пронзал меня, заставляя чувствовать вину, которую я давно похоронил. Вину за то, что выжил. Вину за то, что не смог их спасти.
Иллюзии неумолимо тянули меня в ловушку. В какой-то момент я, ослабев, оступился. Пол внезапно раскрылся, стальные шипы взметнулись вверх. В последний миг, в порыве отчаяния, я активировал рывок, сорвавшись с места. Однако не всё удалось избежать: шип пробил левую ногу, вырвав кусок плоти, другой зацепил руку, разорвав мышцы.
Я оперся о стену и на пределе сил активировал клич стойкости. Холодная энергия пронеслась по телу, смягчая боль и затягивая раны, но процесс шёл медленнее, чем обычно. Никого рядом не было — не было союзников ни врагов чтобы усилить эффект. Только пустота и тьма.
Я поднялся, хромая, и продолжил путь. Ловушки становились всё более изощрёнными: узкие ножевые арки, сжимающиеся стены, ядовитые струи, внезапно бьющие из трещин. Лишь скорость и рефлексы позволяли мне избегать смерти.
Но самым страшным были не ловушки. Семья продолжала следовать за мной.
Картинка реальности начала искажаться. Вдруг в темноте возникли знакомые лица из лагеря. Они стояли молча, уставившись в меня. Все. Мёртвые. Их глаза полнились отвращением, презрением.
— Ты бросил нас... — прошептал чей-то голос.
— Предатель... — донеслось со всех сторон.
В проёме появилась Кира. Её лицо было в крови, кожа содрана, взгляд полон боли и непонимания.
— Почему? Почему ты ушёл? — всхлипывая, прошептала она, вытягивая руки ко мне.
Рядом сестра протянула к ней руку, словно стараясь её утешить.
— Всё хорошо, девочка, — голос её эхом разнёсся по туннелю. — Он скоро придёт к нам.
Я застыл, тяжесть и иллюзий давила всё сильнее. С каждой секундой призраки становились всё плотнее, реальнее. Шаги давались с трудом, будто я утопал в трясине. Давление усиливалось. Иллюзии вызывали такие острые угрызения совести, что даже в моём разуме пробегали мысли о том что бы сдаться.
Но я стиснул зубы, продолжил идти, понимая, что любой шаг назад или колебание станет моей гибелью. Только вперёд. Только сквозь эту бесконечную боль и обман.
Глава 25
ГЛАВА 25 — ЭТАП ВТОРОЙ ПЛАТА ЗА ОШИБКУ
Шли вторые сутки. Чем глубже я продвигался вглубь лабиринта, тем сильнее становился груз иллюзий, тяжким грузом давивших на моё тело и разум. За мной буквально тащились тени и образы тех, кого я когда-либо убил, или чьей смерти был невольным свидетелем, не сумев вмешаться и изменить их участь. Глубина безумия, захватившая всё моё восприятие, перешла границы понимания и выносливости. Казалось, чем меньше человек сталкивался с ужасами и потерями, тем легче ему было бы вынести это безумие. Но я? На моей памяти остались сотни павших. Разорванные, обугленные, изломанные лица смотрели на меня из тьмы, прячась в тенях каждого поворота, следя пустыми глазницами.
Тени проскальзывали за моей спиной, оставляя после себя холод и липкий страх. Лабиринт будто жил собственной волей: стены дышали, шёпоты проносились мимо, с каждым шагом утягивая меня в глубины безумия.
Сестра вновь и вновь мелькала из-за углов, призрачная, словно по-прежнему живая. Она медленно подходила, касаясь моего лица холодной, почти материальной рукой, с которой стекала ало-чёрная субстанция. Её глаза были полны скорби и укора. Я не спас их. Я выжил, когда другие погибли. Её взгляд прожигал меня, обвиняя в предательстве и слабости.
Я продвигался сквозь бесконечную череду боли и кошмара. За это время я получил не менее десятка серьёзных ран: резаные, колотые, рваные. Но тело, усиленное системой, само восстанавливало себя, мышцы срастались, кости выправлялись, кровь переставала течь. Однако разум оставался на грани. Психическое давление возрастало неумолимо. Каждый шаг отдавался в висках гулом, словно удары молота по раскалённой стали. Я знал: если остановлюсь, если повернусь — тьма поглотит меня.
Сотни полупрозрачных тел, в разной степени искажения, преследовали меня. Их руки обвивали мои ноги, царапали, хватали, рвали броню и кожу, срывали клочья реальности, это бала иллюзия но она пожирала меня всё глубже. Из их ртов доносились проклятия, стоны, шёпоты. Они требовали: «Остановись. Вернись. Иди с нами…»
Мои ноги стояли крепко но вот голова кружилась от постоянной борьбы с галлюцинациями. Когда казалось, что сил не осталось, передо мной неожиданно открылся новый проход. Свет исчез, оставив лишь тусклое, тревожное свечение в конце туннеля. Прямая дорога вела к массивной арочной двери, покрытой странными письменами и символами.
Внезапно, словно кто-то сорвал с меня невидимую цепь, груз исчез. Дышать стало легче, шаги стали свободнее. Я медленно обернулся.
Зрелище, что предстало перед глазами, было на грани безумия. Безмолвная армия тел, разорванных, обожжённых, искалеченных. Это были те, кого я убил, кого сокрушили мои шарды в прошлом, кто пал в войне, чьи смерти оставили след в моей душе. Их лица обращены ко мне, глаза, пустые или горящие огнём ненависти, смотрели с немым вопросом: «Почему ты жив?»
Холод пробежал по позвоночнику. Я стоял, сцепив зубы, стиснув кулаки, сдерживая накатывающее на меня безумие. Я знал: это иллюзия. Но
