Формула власти. Новая эпоха - Анастасия Поклад
— Я могу поговорить с кем-то, кто в состоянии объяснить больше? Где Гернес Таизон?
— Точно не знаю, — опустил глаза Валейка. — Возможно, в лазарете.
— Небеса! — по-настоящему перепугался Юрген. — Что с ним?
— Ничего. Он часто навещает сударя Артения.
— А с Тенькой-то что?!
— Кризис миновал, — заученно ответил Валейка таким тоном, словно этот вопрос ему задавали по десять раз на дню.
— Какой еще кризис? — Юргену показалось, что если этот мальчишка и дальше будет изворачиваться, словно скользкий речной уж, то он пошлет к смерчам всю посольскую вежливость и схватит его за шиворот.
Валейка оценил ситуацию, что немало говорило о его выдающихся талантах будущего дипломата, и предложил:
— В самом деле, вам лучше пойти в лазарет. Возможно, там вы узнаете больше по интересующему вас вопросу. Простите, я здесь только секретарь и ведаю бумагами.
Юрген был почти уверен, что этот маленький хитрый паршивец на самом деле знает практически все, но понимал, что сам бы на месте Валейки поступил похожим образом. И Гера, и Тенька, и, тем более, Клима намного выше по статусу, чем скромный воспитанник политического отделения, даже работающий секретарем и подающий большие надежды. Вот пусть и разбираются сами с сильфийским гостем, высочайше решают, что можно ему рассказывать, а о чем лучше промолчать. К счастью, Юрген не сомневался, что уж из Геры-то он вытянет всё.
* * *
Сперва сильфу показалось, что он попал не в лазарет, а на какое-то многолюдное собрание. Он даже вышел и проверил табличку на двери. Но нет, ошибки быть не могло: лазарет. Или Юрген внезапно разучился читать по-принамкски.
Итак, в лазарете топтался народ. Несколько врачей и воспитанников в зеленом, несколько почтенных колдунов. Незнакомая решительная женщина с двумя седыми косами бурно спорила с розоволосой девушкой в странных пестрых лоскутках вместо одежды:
— Милая моя! Твои «таблетки», «капельницы» и прочая крокозяброва муть не имеют никакого отношения к искусству врачевания и лишь вредят делу!
— Я полюбить! — со странным акцентом возмущалась девушка. — Я лечить, как уметь! Где ты быть, когда фей-ха-оха-ла?!
— То, что ты явилась на три дня раньше меня, не дает тебе права тут распоряжаться! Или сиди молча, или вали обратно в свое зеркало!
— Нет! — затопала ногами девушка, и ее длиннющие каблуки оставили на паркете вмятины. — Я быть здесь! Я принять даже водопровод! Фахале! Хуха-ла!
— Вот тогда сиди и не хухай! — пригрозила пальцем женщина. — Верно я говорю, Ралек из Кивитэ?
Пожилой и грустный мужчина кивнул.
Вся эта толпа кружилась около единственной занятой койки, где на горе подушек возлежал похудевший Тенька. Выглядел он бледнее обычного, из волос пропала золотинка, и они сделались просто белобрысыми, да и глаза казались светлее. Но в целом Тенька вовсе не походил на безнадежно больного, и даже что-то активно записывал в блокнот, который держал на коленях. Рядом на кровати сидели в обнимку Гера и Лернэ. Красавица выглядела заплаканной, но совершенно счастливой.
На сильфа никто не обращал внимания. Всем, даже Теньке, было явно не до него.
— Доброе утро, — негромко сказали позади.
Юрген резко обернулся и увидел Зарина. Тот вошел в лазарет позже сильфа, поэтому оказался позади него.
— Что здесь происходит? — уже в который раз спросил Юрген. — Хоть ты можешь объяснить?
— Могу, — кивнул Зарин. — Но не здесь. Слишком шумно.
— Пойдем в мою комнату, — предложил Юрген. — Если нужно, там растопят жаровню, принесут завтрак и ромашковый отвар.
— Благодарю, не стоит, — невесело улыбнулся Зарин. — Я не голоден, а жаровню и сам умею растопить. Идем.
* * *
За комнатой господина посла и правда хорошо следили в его отсутствие. На кровати лежало свежее покрывало, стол радовал глаз чистотой, а окна были заботливо приоткрыты, чтобы воздух не застаивался в четырех стенах. Впрочем, окна Юрген тут же закрыл — для удобства гостя, который торопливо разжигал огонь в жаровенке.
— Где Клима? Она хоть жива?
— Жива и вполне счастлива, — тяжело вздохнул Зарин. — Она сейчас в Кивитэ. Гуляет с Хавесом.
— То есть — гуляет? — тупо переспросил Юра.
— Они внезапно поняли, что любят друг друга, — пояснил Зарин, возясь с жаровней. Покосился на сильфа. — Да-да, я знаю, как это выглядит. Словно от ревности я сгущаю краски.
— П-почему от ревности?
— Надо же, — с несвойственной ему самоиронией отметил Зарин. — Весь Институт уже знает, что я сохну по Климе и видеть не могу ее с другим, но меня угораздило проболтаться об этом единственному, кто еще не в курсе.
— Вот что, — твердо сказал Юра. — Оставь жаровню, садись напротив меня и рассказывай все по порядку. А уж я разберусь, сгущаешь ты краски или нет. В любом случае, ты, похоже, единственный здесь, кто в состоянии толково объяснить, какого смерча у вас творится. Почему обда спихнула дела на секретаря, почему Тенька выглядит так, словно едва избежал смерти? Наконец, почему Гера с Лернэ обнимаются на виду у всех, а на подставке стоят неведомые мне доски?
— Это не доски, — быстро сказал Зарин. — Это… э-э-э… сани, для снега. Экспериментальные. Тенька ими занимался до того, как заболеть. А о Гере и Лернэ лучше никому не говори. Они думают, что сохранили свою любовь в тайне.
Юрген понял, что про сани ему малость наврали, но решил приберечь это для лучших времен и других собеседников. Если дело и впрямь секретное, из Зарина ничего не вытянуть. Тот просто замолчит. А вот об остальном надо расспросить подробней.
— У вас здесь просто венчательная беседка! Клима и Хавес, Гера и Лернэ. И все таятся?
— Клима не таится, — тяжело вздохнул Зарин. — Ей плевать. А Гера и Лернэ думают, что Тенька ничего не понимает, и опасаются волновать его раньше времени. Хотя, тут и слепой заметил бы, не то, что Тенька с его даром чтения по глазам.
— Что случилось с Тенькой?
— Бесцветка. В начале зимы думали, не выживет, но сейчас потихоньку выкарабкивается. Видал консилиум вокруг него? Институтские врачи притащили из Кивитэ какое-то светило, практикующее как раз лечение бесцветки. Потом из зеркала сама собой вылезла Тенькина девушка, с которой он был в ссоре. Но увидев, что творится, девушка мигом всё простила, повытаскивала из того же зеркала иномирские лекарства и принялась Теньку спасать. Тут прилетела из Фирондо сударыня Налина Делей, и теперь у них с этой девушкой не затихают споры о методах правильного лечения.
— А Тенька?
— А что Тенька? Выздоравливает и под шумок строчит в своем блокноте какие-то великие исследования. Скоро на ноги встанет. Вернее, удерет из лазарета. По крайней мере, я на это
