Змей сбрасывает шкуру - Ellerillen
Твари пёрли и пёрли, и не было им конца. Эркшеты под громкие присвисты змеев неслись так, что в ушах шумело, а я судорожно сжимал хвостом страховочную верёвку да ещё и в седло вцепился едва ли не зубами, припав к нему всем телом, чтобы заодно не мешаться под рукой у своего сопровождающего.
Крокодилы оказались существами на удивление прыгучими, и некоторые, те, что помельче и полегче, падали едва ли не на голову, перелетая и высоченных эркшетов, и их всадников. По топору Ис’саата стекала переливающаяся, отвратительно воняющая кровь.
Впрочем, не удивительно, что твари массово прыгали, пытаясь атаковать всадников - ящероверблюды пёрли как танки, топоча всех, кому не повезло подвернуться им под мощные лапы, а когти тварей завязали в густой шерсти самоходных ковриков, не причиняя им никакого вреда. И в этот момент уже крокодилам вред причиняли змеи - кто чем. В основном оружием, но пару раз, я видел, летящих крокодилов мощно перешибало хлестнувшими хвостами. То и дело мелькалипричудливо выглядящие древковые, вероятно, суруши.
Два раза мы меняли направление движения, сворачивая то налево, то направо и ориентируясь вообще непонятно на что. Но вроде эффект это возымело, ибо крокодилы как-то ненавязчиво закончились. Шершавый полуобернулся в седле, проверяя, на месте ли я. Отцепив от сбруи едва не судорогой сведённую руку, я помахал ему кончиками пальцев. Змей после этого немного расслабился, а я в очередной раз остро пожалел об отсутствии хоть какого-нибудь вменяемого оружия.
Без него… нервно, а кинжал в этой ситуации будет всё же коротковат.
Скорости не снижали. Я отчётливо чувствовал, что наш ездовой ковёр дышит тяжелее, и начал переживать на счёт животин. А вывезут ли? Сколько ещё нам так чесать?
Химической вонью заражённой “плесенью” крови нюх отбило напрочь. Хотелось плеваться, хотелось отобрать у шершавого топор и почистить от этой дряни. Но, увы, при ближайшем рассмотрении ею оказалась заляпана и шерсть эркшета, и пара брызг попала на мой драгоценный бок. Но и тряпки под рукой нет, и шевелиться было боязно - на такой скорости шатало и потряхивало довольно сильно. Даром что полхвоста утрамбовано в корзину и дважды пропущено под страховочной верёвкой. Вывалишься на песочек, и не думаю, что возвращаться за тобой станут. Ибо из-под этого песочка твари как раз и выкапывались целыми стаями!
А ещё прохлада перемычки начала донимать. Вернее, не прохлада, температура на ней вполне вменяемая, градусов чуть меньше двадцати, может, но после жара и солнца пустыни это было зябковато.
Змеи, кстати, на несущихся во весь опор ящероверблюдах восседали ровненько, балансируя так, будто им пониже спины были вкручены гироскопы. Лучники так и вовсе стравливали ещё с метр тушки и крутили своей человеческой частью как хищная птица клювом, наводясь на цель и стабилизируясь.
И мелкие стаи песчаной дряни они прореживали очень бодро, не давая даже приблизиться к каравану. А больших, слава местным богам, больше не попадалось.
А потом солнце ударило по глазам, скакнув по небосводу, а на плечи рухнул жар пустыни. Проморгавшись и покрутив головой, я заметил и ”мираж”, из которого всё ещё выскакивали эркшеты, и разительные изменения пейзажа.
Вот теперь мы были в совершенно лубочной пустыне - барханы, песок и ничего кроме. Ясное небо, светлое от жара, и ветерок, сдувающий песчинки с чётких, будто под линеечку очерченных гребней.
Караван, впрочем, не останавливался ещё минут пять, и только когда ящероверблюды вычесали на относительно ровное место между подковообразными песчаными горами, пёстрый скомандовал остановку. Ну как остановку - змеи посвистывали, командуя зверюгам сбавить скорость, и ехали дальше. Караван сделал три круга вокруг бархана, позволяя разгорячённым животным постепенно перейти на шаг и немного отдышаться и остыть. А после - деловито занялись осмотром зверей и самих себя. Раненых, к счастью, не было - не считать же за ранения мелкие царапины и ссадины? Впрочем, полосатый бодро пошуршал их обрабатывать. Да и прочие змеи первым делом доставали из поклажи объёмные фляги и тряпки. Остро запахло настойкой какой-то травы на спирту. Запах перебивал химическую вонь крови, и, как оказалось, зелье против неё и предназначалось. Мне тоже выдали смоченную тряпку, велев оттереть попавшие на чешую брызги. Я воспользовался ей с радостью, ибо вонючая зараза вызывала брезгливость и потенциально всё-таки была опасна. Для того чтобы заразиться этой “плесенью”, правда, нужно было в ней либо искупаться, а потом поплёвывать в потолок продолжительное время, либо получить в рану хорошую порцию этой дряни. Заражались обитающие на перемычке существа в основном из-за длительного пребывания около неких “источников заражения”, которые ни в одной книге, что мне попались в руки, описаны не были, и я даже близко не представляю, что они вообще такое.
Ну хоть вроде бы не вирус.
Оттёрлась гадость легко, и я помог Шершавому почистить от нее сбрую и шерсть нашего эркшета. Своим топором он в последнюю очередь занялся - что металлу сделается? А тряпки потом собрали в довольно внушительную кучку, и спалили. И я отлично понимаю, отчего змеи с такой брезгливостью относятся к порченой крови.
Когда пламя слизнуло проспиртованные тряпки, шеску явно довольно расслабились. По лицам было не очень понятно, но позы стали менее напряжёнными.
— А теперь стоянка, и ужин? — уточнил я с надеждой.
Ис’саата взглянул на меня, эдак мучительно заломив бровь. Однако ответил пёстрый, с довольно сильным акцентом:
— Опасно. Уйдём дальше. Может быть завтра.
Засада. Ну, по крайней мере, мою накидку всё ещё оттягивает на пузе запас кактусовых фруктов. Шкурка жёсткая, помяться не должны были.
Вот когда снова отправились в путь - и начал их грызть, из-за чего Шершавый выглядел немного нервно, то и дело оборачиваясь и косясь на меня. Я честно старался не чавкать, но сочные фрукты весьма заманчиво хрустели, стоило впиться в них зубами.
И ведь деться змею было некуда, мы снова ехали на нашем ящероверблюде, и расстояния между нами было на один горб тварюки.
Но всё проходит, и это прошло. Фрукты кончились, и шершавый успокоился. Я худо-бедно перебил голод и сполз в мерно покачивающуюся корзину. Караван шёл неторопливо, но всё тем же тревожным строем. И до самой темноты шли, когда солнце совсем скрылось за барханами, на небе проступили звёзды, а песок отдал накопленное за день тепло, и начало стремительно холодать. Тогда уже остановились, расставили караул, быстро-быстро вырыли и обустроили лёжки.
На голодный желудок спалось плохо, кошмары то и дело тревожили мой сон, но, едва просыпаясь, я чувствовал на себе тяжесть
