Ганс Эверс - Почитатели змей и заклинатели змей

Ганс Гейнц Эверс. Почитатели змей и заклинатели змей

Нет ни одной религии на земле, в которой бы змея не играла той или иной роли. В иудейской религии — а вместе с ней в христианской и мусульманской — змея является воплощением злого начала, дьявола. В раю она подает со сладкими словами роковое яблоко, а спустя тысячи лет на выходце из Назарета исполнится пророчество: он будет поражать змею в голову, а она будет жалить его в пятку. В христианском искусстве змея стала одним из излюбленных объектов изображения, одних только картин на сюжет грехопадения можно насчитать многие тысячи. В буддизме кобра считается священной, так что она почитается вместе с Буддой. Чаще всего изображается сцена, на которой Просветленный сидит с перекрещенными ногами, в то время как большая очковая змея раздувает, поднявшись за ним, свою шею, защищая его — легенда имеет несколько разных версий — от солнца или дождя. Первоначально индусы почитали Нагов — богов в облике змей. На первых порах они были преследователями Будды, однако потом, обращенные им, они становятся его ревностными приверженцами. Многие негритянские народности также воздают змее божественные почести, это же явление мы находим у канаков, папуасов, меланезийцев и полинезийцев. Вуду — культ обращенных в христианство негров Гаити наследует в себе почитание змеи haudon badagri как воплощение Иоанна Крестителя. Ей — или ему — приносятся «жертвы безрогого козла», то есть совершаются жертвоприношения детей. Глубоко пронизана культом змей религия брахманизма, и это не удивительно, так как Индия является той страной, откуда берет начало как культ почитания змей, так и искусство заклинания змей.

Едва ли вы сможете ступить на землю Бомбея без того, чтобы тут же не встретить заклинателя змей. Он садится со своей утварью и своими коробками посреди уличной пыли перед отелем, и спокойно ждет под солнечным зноем, что появится из его утлых пожиток. Его фокусы всегда одни и те же, в конечном счете они точно такие же, как и те, что на ярмарках показывают удивленной публике наши фокусники. При этом и говорят индийские фокусники столь же много и так же быстро, как и наши отечественные искусники, с той только оговоркой, что их речь состоит главным образом из перечисления чисел от единицы до десяти. Впрочем, они могут проделать это на целой дюжине языков. Время от времени можно увидеть пару лучших кунстштюков, к числу которых можно отнести известный с незапамятных времен фокус Моисея: превращение посоха в змею и наоборот. Или же фокусник достает из собственной руки талер, этот талер превращается в жабу. Или же повторяется древнее волшебство египетских жрецов, которые пытались превзойти Моисея тем, что они вызывали огромные полчища клопов, блох или вшей. Этот фокус едва ли под силу нашим европейским салонным чародеям: ведь для этого им придется решиться стать прибежищем для этих насекомых, как это делают их индийские или египетские собратья. Попутно с этим танцуют обезьянки или крысы, или же прорицает какой-нибудь белый попугай. Главный номер — это всегда блестящий трюк с деревцом манго. Фокусник наскребает ладонями немного земли, втыкает в нее зернышко манго и основательно поливает кучку водой. Затем все это накрывается платком (как хорош был бы этот фокус без досадного платка!), фокусник считает на семнадцати языках семнадцать раз до семнадцати и усиленно манипулирует руками над платком. Наконец, он стягивает платок — и вот в кучке грязи стоит прелестное маленькое манговое деревцо. Другой фокусник проглатывает красный, зеленый и белый порошок, держит его некоторое время во рту, и выплевывает затем совершенно сухим. Весьма популярно также вынимание глаза, поджаривание на огне руки, втыкание в живот кинжала, подымание тяжелых камней посредством шнура, который закреплен в продырявленном языке — чудная сцена — а также бешеная скачка между острыми кинжалами и шпагами. Короче говоря, все те фокусы, которые и в наших варьете имеют обыкновение показывать «спящие факиры», такие, например, как фокус с исчезающей девушкой, которая залезает в небольшую корзину, которую фокусник закрывает. Он берет шпагу и от души протыкает корзину со всех сторон — понятное дело, в конце концов девушка вылезает с довольной миной совершенно невредимая.

Очень редко представляется возможность увидеть знаменитый фокус абхирадана. Он состоит в том, что фокусник бросает в воздух канат и посылает мальчика карабкаться наверх по канату. В том месте, где, как это кажется, исчезает в воздухе канат, исчезает и мальчик. Тогда фокусник достает длинный нож, берет его в рот и сам лезет наверх. Он тоже исчезает вверху, там, где исчез мальчик, так что в воздухе одно время болтается свободно парящий конец каната. Вдруг в воздухе раздается жалобный крик мальчика и в то же время яростные крики старого фокусника — но по-прежнему ничего не видно. Затем вниз падает окровавленная нога, за ней — рука, затем искаженная и изувеченная голова мальчика. Потом падает еще одна нога, рука, и наконец, грузно падает и само тело. Весьма довольный своим делом слезает по канату бородатый фокусник. Сначала он тщательно вытирает окровавленный нож, затем собирает члены человеческого тела и бросает их как попало в большую корзину. Затем он берет огромную каменную ступку и перемалывает содержимое корзины в сплошное густое пюре. Наконец, он накрывает корзину крышкой и, сияя от удовольствия, передает корзину публике. Кто-нибудь из публики открывает крышку корзины, и из нее, улыбаясь, вылезает мальчик. Этот блестящий фокус несколько чрезмерно действует европейцам на нервы, однако он в такой степени отвечает вкусам индусов, что они при демонстрации чувствуют себя прекрасно.

Однако у всех фокусников главным номером всегда остается танец змей или борьба со змеей. Каждый фокусник имеет при себе небольшую коробку, в которой он держит мангуста, в другой коробке он держит змей. Маленький мангуст выпускается из коробки — вслед за ним уж длиной от одного до трех метров. Тут же проворное четвероногое набрасывается на многократно превосходящего его противника и в несколько минут загрызает его. Впрочем, гораздо интереснее сражение мангуста с ядовитой очковой змеей, в этом случае маленький зверек ведет себя весьма осмотрительно, и как раз тут-то его поразительная сноровка проявляется в полном блеске. И в этом сражении он почти всегда выходит победителем.

Для того, чтобы заставить своих кобр танцевать, заклинатели используют маленький барабан, флейту или флейту-барабан. Они слегка приоткрывают корзину со змеями и начинают играть. В несколько секунд выползают очковые змеи, поднимаются вверх и начинают танец. Обычно у этих танцующих змей удаляют ядовитые зубы, но часто заклинатели отказываются от этой меры предосторожности, полагаясь на то, что они в состоянии излечить любой укус своими снадобьями. К сожалению, здесь они основательно заблуждаются, так как время от времени тот или иной из них платит за это убеждение собственной жизнью.

Достаточно странно, что индус спокойно созерцает борьбу между мангустом и змеей и при этом бурно радуется, когда гибкий и маленький «охотник-наф» прокусывает затылок много превосходящей его по размерам змее или же ядовитой кобре. И в то же время он никогда бы не осмелился нанести змее какой-либо вред, и прежде всего — кобре, которая в равной мере священна как для буддистов, так и для почитателей Брамы. Змея почитается во всей Южной и Средней Индии, а также на Цейлоне. Нет ничего удивительного в том, что время от времени можно застать уроженца Мадраса, или тамильца, или сингалезца стоящим перед змеиной норой (некоторые виды находят себе предпочтительное убежище в муравьиных кучах) и поклоняющимся ее обитателям. Совсем как в наших сказках, он ставит перед норой горшочек с молоком, а также немного воды и размягченного риса... хотя змея-божество с гораздо большим аппетитом проглотила бы мышь или лягушку. Обычно сцены такого рода представляют собой изъявление сугубо интимного богопочитания, однако в некоторых местностях можно наблюдать вполне публичные сцены почитания змей.

Первоначально змея — и это твердо установлено для всех религий — была воплощением злого начала. Офиты учили, что Йалдабаот, сын Софии, верховный бог материи, породил землю — Самаэля. Поэтому змея оказывается воплощением как начала зла, так и мудрости. Это вполне согласуется с духом Библии: змея вносит в мир зло и в то же время она оказывается носительницей разума («Будьте мудры как змеи!»). Так вот, некоторые народы со временем перешли от поклонения богу добра к поклонению богу зла и притом в известной мере неосознанно, в атавистическом движении упадка, как это имело место, скажем, у гаитян, у которых в образе змеи почитается Иоанн Креститель. Однако в другом отношении это движение было вполне продуманным и осмысленным, как, скажем, у гностических сект кафаров, офитов, паулициан и некоторых других. В числе прочих проделал этот путь и брахманизм и притом дважды. Более чем вероятно, что персо-арийцы и индо-арийцы, то есть те касты Индии, которые занимают господствующее положение и по сей день — брахманы — первоначально были единым народом с одним языком и одной религией. Они разделились, и с этим разделением произошло полное преображение религии: те из них, которые завоевали Индию, почитали в Асуре бога добра, в Деве — бога зла, другие же, те, что направились в Персию, остались при прежней вере, по которой Дева считался богом, а Асур — дьяволом. Это было задолго до Вед и задолго до Зенд-Авесты, и притом это всего лишь гипотеза, которую с абсолютной достоверностью никогда не удастся доказать. Однако история брахманизма дает одну бьющую в глаза аналогию этому процессу. Когда буддизм получил значительное развитие и добился впечатляющих успехов на территории всей Индии, исповедуемый брахманами культ снова отвратился от «творца», от Брамы, и бросился в объятия разрушителя — Шивы. И власть Шивы оказалась более мощной, он стал победителем в гигантской борьбе и с корнем истребил буддизм.