Лабиринт кривых отражений - Светлана Алексеевна Кузнецова
Когда Женька исполнила просьбу, он закрыл глаза. Тотчас земля уплыла из-под ног, Кай ощутил себя в невесомости. Лишь рука девицы теперь удерживала его в реальности, зато он ощущал каждую песчинку почвы под ногами, чувствовал ветер, мог оглядеть кладбище взором пролетающей над ним птицы. Нити, тянущиеся от могил, Кай также видел четко, мог протянуть руку и дотронуться, если бы не опасался оцарапать пальцы или ладонь. Делиться с этим местом собственной силой ему точно не хотелось.
Кай слышал, как пытаются срастись в гнилых гробах кости, порождая нечто неправильное не-живое. Нити препятствовали, они по сути исполняли ту же функцию, что и некроманты, очищавшие места памяти от зарождающейся в них опасной скверны. Кай боялся вмешаться, разрушить устойчивое равновесие, однако у него же не имелось никаких гарантий, будто нити вдруг не исчезнут, а твари не сформируются из останков, как уже случалось, и не вырвутся на волю.
«Если бы удавалось легко нарушить систему, светлые уже захватили бы власть в этом мире. Нужен артефакт. Достаточно мощный, чтобы началось формирование не-живого существа в этом спокойном месте. И, в конце концов, почему я не видел нитей на прочих погостах?..» — подумал он, опустил «взгляд» (по-прежнему не размыкая век) и незамедлительно «увидел» блестящую «висюльку» в траве. Некто — и так ясно кто именно — «обронил» ее на старой могиле.
Сейчас артефакт был почти полностью разряжен, но находящиеся вблизи нити все рано казались бледнее и тоньше других. А каким он был совсем недавно!
Нити «выпили» питавшие «висюльку» силы. Однако Кай все равно решил не оставлять не-живое, как есть: сосредоточился, потянулся силой к ворочающимся в глубине земли останкам, и те осыпались прахом и пылью, окончательно превратившись в ничто. А за ними рассыпался песком и артефакт.
«Значит, с помощью «висюлек» они расшатывают погосты. Причем, не абы какие, а находящиеся вблизи от их обиталища. Почему? Зачем? По идее, случись прорыв, светлым первым же несдобровать. Или дело в чем-то ином?.. — ответов по-прежнему не отыскивалось. Зато теперь окончательно стало ясно, что артефактов используется два: один кидают на место памяти, другой подкидывают либо дарят предназначенным в жертвы людям. Первый способствует формированию нескольких живжиг, второй направляет тварей на след конкретного человека. И очень хорошо, что направляет», — светлые, как и Кай, представить себе не могли, чтобы люди ходили ночью по местам памяти, вот и «подстраховывались». Но в мире Женьки кладбища оставались спокойны невесть сколько времени, а значит, шляться по ним мог, кто угодно.
Пора было приходить в себя, но Кай внезапно понял, что не ощущает держащей его руки: то ли слишком отдалился в своих ощущениях, то ли… Женька его отпустила. Сама? Почему?..
Глава 20
Паника захлестнула огненной волной. Дышать стало трудно. Небо и земля завертелись перед глазами, при этом мнимая невесомость и отсутствие неприятных ощущений делали только хуже. Вероятно, именно так чувствовали себя только-только возникшие призраки. А здесь еще… нити, нити, нити, нити… От них хотелось держаться подальше. От крестов струилось свечение. Кай не назвал бы его опасным, он не ощущал страха, но и не понимал ничего. Показалось, сейчас ближайшая нить захлестнет его светящейся петлей, иные набросятся, превратятся в клубок змей... и те души, что наблюдают за ним, прячась за надгробиями, непременно атакуют, попробуют поживиться жизненной силой чужака.
В сознание вполз чей-то невероятно прекрасный голос, но Кай запретил себе вслушиваться. Он знал многих тварей, вводящих в транс глупых людей. Эти люди стремились найти смысл в давно до тона выверенном потоке бессмысленных, но манящих звуков. А после не находили даже костей.
Яркая вспышка перед глазами, огонь, пронесшийся по жилам, влага на веках и губах, внезапная боль — все это отбросило Кая «назад» и «вниз».
— Вот, дочка, нашатырь…
Он дернулся. Нестерпимый запах ослепил на мгновение и подвесил на внутренней стороне век радужные круги. А потом Кай открыл глаза, сморгнул пелену…
Он сидел на скамье возле одной из могил, едва не валясь на хрупкий с виду столик на одинокой ноге. Удивительно, как эта конструкция пока стояла, переживая смену сезонов и временные наплывы почитателей места памяти. Но уж если Кай на нее обопрется, рухнет непременно. Потому, придя в себя, он и отодвинулся подальше.
С портрета, врезанного в камень, на него внимательно смотрел покойный: то с задумчивым выражением, то с иронией. Стоило моргнуть, и выражение лица изменялось. Пару раз покойный, кажется, даже улыбнулся.
«Ну да, все верно, — мысленно согласился с ним Кай. — Как же не потешаться над грозой нежити, нечисти и светлых мразей, едва не потерявшемся в собственных ощущениях, запаниковавшем и рухнувшем в банальный обморок? Над такими, извини тьма-охранительница, некромантами, впору неприлично и громко ржать».
И мало лишь этого. Каю невыносимо, до зубовного скрежета стало стыдно. Потому что Женька по-прежнему не выпускала его руки, свободной еще и в плечо вцепилась, не позволяя свалиться… на шаткий столик. Она всегда находилась рядом, все то время, которое он выдумывал невесть чего и обвинял неясно в чем. Даже в какой-то момент заподозрил, а не была ли подстроена их встреча. Не спелась ли девица со светлыми и не ударила ли в спину, выждав удобный момент.
Стыдно… Просто невыносимо! И да, именно в этот момент Кай окончательно понял насколько Женьке задолжал. Понятно, что она сама счет ему не предъявит, но это совершенно не важно. Главное, знает он сам.
— Вот и очнулся, бедненький, — сказала незнакомая женщина в черном облачении, стоявшая возле калитки, но так и не переступившая порог.
Кай недовольно на нее воззрился, не зная недоумевать или оскорбиться. Слово «бедненький» не должно было сочетаться с ним ни при каких обстоятельствах. Оно… унижало. Не так сильно, как он сам унизил себя проявленной слабостью и необоснованными подозрениями, но ощутимо.
— Спасибо вам, — протараторила Женька, отцепила вторую руку от Кая и возвратила женщине флакон дурно пахнущей жидкости. — Дальше мы сами.
— Пожалуйста-пожалуйста, — расплывшись в улыбке, проговорила та. — У молодого человека, должно быть, большое горе?
Женька ответила на вопрос виртуозно обтекаемо, не подтвердив и не опровергнув того, что женщина успела навыдумывать.
— А то, смотрите, — уходить женщина явно не хотела, но повода остаться не нашла. — Может, скорую? У меня и мобильничек есть.
— Нет-нет, обойдется, — слегка натянуто улыбнулась Женька.
— А… ну ладно, — женщина собралась уходить, но, уже
