Лабиринт кривых отражений - Светлана Алексеевна Кузнецова
— Мы часовню проходили, когда сюда шли, — припомнила Женька.
— Да то мертвому припарка, — махнула рукой женщина. — А я про храм. В двух остановках отсюда всего: руины в прошлом году восстановили, вот.
— Ясно, спасибо, — поблагодарила Женька, и женщина наконец-то ушла.
Очень странно она передвигалась: словно не разбирая выложенной каменными плитами дорожки, шарахаясь, словно от огня, если приближалась слишком близко к какой-нибудь ограде.
— Так вот… как выглядят ваши… не-живые, — прошептал Кай.
— В смысле?.. — насторожилась Женька и обернулась посмотреть на женщину. Только ее уже и след простыл: растаяла в воздухе, а может, попросту успела свернуть куда-то и затеряться из виду.
— Духи. Те, кто зачем-то остался в реальности и не перешел за грань. Впрочем, я могу и ошибаться, — Кай потер глаза. Чувствовал он себя не сказать, будто плохо. Досада и стыд грызли намного сильнее.
— Ну… ты как? — Женька ткнула его локтем в бок и препротивно протянула: — Бе-е-едненький.
— Обойдусь, — пробормотал Кай, вертя головой в недоумении. — И как мы здесь оказались?
— Шли-шли и пришли.
— А поподробней? — опешил он.
— Ты, как глаза закрыл, тотчас куда-то подорвался. Я за тобой треть кладбища отмахала, мечась, как… сопля в проруби. Разрывать ведь руки нельзя было?
— Именно так, — Кай вздохнул. Никогда так раньше не было, что при временном выходе из тела за последним сохранялись двигательные функции. — Благодарю, что не бросила. Я теперь…
— Может, объяснишь? — перебила его Женька. — Извини, конечно. Не думаю, будто душой кривишь, но давай обойдемся без «я тебе теперь на всю жизнь обязан» и подобного. Не люблю. И не хочу. А вот любопытство меня гложет. Ну?
Наверное, она не привыкла, что рядом кто-то валится с ног ни с того ни с сего. Кай и сам не ожидал от себя ничего подобного. Вероятно, потому и рассказал обо всем увиденном и… прочувствованном.
— Ты просто заблудился? — удивилась Женька. — Фух… Я уж думала, на тебя невидимая тварь напала.
— Невидимых тварей не бывает, — вздохнул Кай. — Существуют только очень хорошо прячущиеся.
— Хрен редьки не слаще.
— Пойдем-ка, посмотрим на этот храм, — предложил он.
***
Они ушли с погоста, и Кай наконец смог нормально дышать. Правда лишь до тех пор, пока не посмотрел на небо «особым» зрением.
Нити никуда не делись. Они образовывали купол на высоте, вероятно, раза в два превышающей рост самых высоких деревьев. Даже не вызнай Женька подробную дорогу к храму у торговки не-живыми цветами, Кай не заблудился бы. Тянуло его в ту сторону, как магнитом железную стружку.
— Храмы часто ставили на месте бывших языческих капищ, а те не возводили абы где. Как правило, использовали так называемые места силы, — рассказывала Женька, скрашивая пеший путь.
Ехать на автобусе Кай наотрез отказался: одно дело если расстояние иного не предусматривает и совсем иное для убыстрения пути, сам-то он точно не торопился настолько, чтобы терпеть толпу вокруг себя.
— Это-то аккурат ясно, — поясняла она, — паства по привычке идет на знакомое место, поклоняется пусть старым богам даже, не веря в душе пришлому и навязанному. Зато уже дети-внуки-правнуки, не говоря о более дальних потомках, молитвы возносят уже пришлому богу. Людская, что б ее, не-память и, будь она неладна, государственная идеология.
— А ты, значит, за старых богов? — хмыкнул Кай.
— Если уж и выбирать, то исконно-традиционные ценности, а не то, за что их выдают и всем другим подсовывают, а иногда и навязывают, — усмехнулась Женька. — К тому же… даже я чувствую что-то такое: от леса, речки, камня. Уверена, есть и особенные места, и сама сила. На счет богов — не уверена, правда, но лично от меня никто и не требует соблюдать обрядовость или еще что, могу себе позволить просто верить, без постных лиц, постов, молитв и обязанности эмпатии к любой заразе, которая хочет, чтобы к ней прониклись. А вот храмы или иконы – нет, они не для меня. Я их воспринимаю только как музеи и выставленные в них картины: некоторые даже красивые, но не больше.
— В пользу твоей версии говорит то, что вот часовня на кладбище — вроде тоже «дом» единого бога, а воспринимается обычным строением, как и те церкви, что мы проезжали на ав…бусе, — Кай отнюдь не запнулся на новом слове, не было у него такой привычки не выговаривать мудреные звуки. Просто дорога, по которой они шли, свернула и пошла вверх, взбираясь на холм, на котором и стоял означенный храм. — О…
Постройка качественно отличалась от многожилищных зданий, на которые Кай порядком уже насмотрелся. Люди проживали в основном в домах унылой прямоугольной формы. Редко когда в таких встречались закругления или башенки. От этого человейники, как звала Женька, а Кай перенял от нее это словцо, посчитав весьма точным, глаз ну совсем не радовали, в какой цвет их ни покрась. А вот храм производил впечатление пышности, придавал ощущение праздничности. Многоярусная постройка, со множеством куполов. Трапезная, колокольня, прирубы, галереи, барельефы на фасадах с растительным орнаментом, птицами и животными (Кай собственным глазам не поверил, увидав изображение не кого-то, а самого настоящего барсовока!) — радовали взгляд. И именно на крест — куда ж без него? — завязывались все нити. Частью они уходили внутрь храма, где, преобразовываясь каким-то немыслимым образом, уносились куда-то к облакам, где формировали еще один купол, вроде и почти незаметный, но… Кай почти не сомневался в этом — защитный.
Вот теперь все встало на свои места: и то, почему в этом мире нет ярко выраженной магии, и то, отчего в людях намешано и светлого, и темного, и никакого.
— Я не знаю, кто такое создал… да даже просто выдумал. Вряд ли этот ваш единый, которому поклоняются по привычке, — проронил Кай. — Но создавший такую систему точно был… даже не умен, а грандиозен. Сколько вашей церкви?.. Дветысячи лет?
— Примерно, — ответила Женька.
— Для такого… баланса. А
