Анна Мистунина - Искупление

— Мы будем ждать здесь, — сказал Чанрет. — Это хорошее место для боя.

Из рядов подтягивались всадники, останавливались на вершине холма. Задумчиво смотрели вниз, не спешили соглашаться. Лидрок, вождь племени Рассветных Холмов, в последней битве с Империей лишившийся правой руки, но владеющий мечом ничуть не хуже оттого, что держал его в левой. Урдхар, новый вождь Дубовой Рощи, Ширлак из Долгой Долины, Тераланд с Расколотого Холма. Другие вожди, знакомые и незнакомые, многих Кар впервые встретил в этом походе, с другими не раз встречался лицом к лицу в прежние, немирные дни.

— Неплохо, — сказал наконец Лидрок. — Хватит места и нам, и императорским. И обойти его нельзя.

— Сунулись бы в болота, сгинули, так ведь нет, — проворчал кто-то за спиной у Кара.

— Лучников на берег, — задумчиво протянул Урдхар. — Не остановят, но задержат…

Место было и впрямь хорошо. Широкая полоса сплошных непролазных болот, что недаром звались Мертвыми Топями, тянулась далеко к северу, не пересечь и не обойти; река, по чьей-то причудливой воле названная Задирой, изгибалась, окаймляя долину будущего сражения с юга и с востока. С южной стороны берег венчали глухие, поросшие непроходимым лесом скалы. Ближний берег, заросший дроком и колючим кустарником, переходил в удлиненную к западу равнину, что тянулась до подножия невысокой гряды, на которую сейчас выезжало аггарское войско.

Череда холмов, лежащих на пути идущих с востока, от Ничейной Полосы, неминуемо приведет к Задире, и уже на середине реки их встретят стрелы. На этом берегу звероподобных будут ждать люди, которым отступать некуда. Все решится здесь. Кар вздрогнул, когда холодные мурашки предчувствий побежали по коже.

— Так и решим, — сказал Чанрет.

Громкие команды полетели по рядам. Вожди спешивались, переговаривались, прикидывая расположение войск в будущем сражении. Кар оставил коня и пошел вниз с холма, к реке. Колючая поросль цеплялась за сапоги, мелкие камни вырывались из-под ног и катились, обгоняя друг друга. В жарком полуденном воздухе поскрипывали запахи полыни и ковыля. Над берегом уже снижался Ветер: им вдвоем предстояло лететь к востоку, ища признаки приближения врагов. Высоко в облаках добровольной спутницей поджидала Мора. Люди и кони вздрогнули в мимолетном ужасе, когда две крылатые тени описали круг над войском и умчались прочь, наперегонки с воздушными потоками, с облаками и стылыми призраками предчувствий.

Войска Империи догнали аггаров на шестой день, считая от того момента, когда Ветер, издалека почуявший собратьев из Долины, принес Кара обратно. Чанрет с вождями племен выехали на встречу с императором, и Кар был с ними. Живое море наполнило холмы, раскинулось за ними до горизонта, до медных отсветов заката. Яркие полотнища знамен празднично реяли над землей; доспехи сверкали начищенным железом, серебром и позолотой.

Они встретились на вершине холма, под знаменем с изображением льва в обрамлении императорских дубовых листьев. Личный императорский полк занял склоны, но окружали главу Империи в основном алые мантии жрецов. Прямой и суровый встречал еретиков Верховный жрец, чуть смущенным казался стоящий рядом с ним Атуан. Кар скользнул по ним взглядом и тут же забыл, пораженный открывшимся зрелищем.

Напротив открытого входа в большую палатку, где уже готовили торжественный ужин в ознаменование встречи, в нескольких шагах впереди свиты и жрецов, подъезжавших ожидали Эриан и Кати. Вместе. Пылал в закатных лучах императорский пурпур, переливалась множеством оттенков драконья кожа. Император истинных людей и Сильная, член Совета, не смотрели друг на друга и не встречались руками — только стояли рядом, но Кар внезапно лишился воздуха. Судорожно вздохнул, кинул вокруг изумленный взгляд… Даже не будь он магом, читающим чувства своего брата ясно, как открытую книгу, старательно-равнодушные лица жрецов сказали бы ему все.

«Что ты наделала, Кати?!»

Тень улыбки задела ее губы — другого ответа Кар не получил. Рядом спешился Чанрет, Эриан обратился к нему с учтивой речью, приветствовал вождей, назвав многих по именам. Когда отзвучали ответные приветствия, император пригласил всех в палатку и наконец соизволил заметить Кара. Обнял его с коротким смешком:

— Мне недоставало тебя, брат.

— Ты не терял времени, — тихо сказал Кар.

— Во всех смыслах, — без тени смущения улыбнулся император.

Отвернувшись, предложил руку Сильной Кати и повел ее в палатку. Кар пошел следом, чувствуя себя настоящим дураком, и сочувственный кивок Атуана из-за плеча Верховного жреца ничуть не поправил дела.

— Было бы слишком громким назвать их армией, — говорила Кати. — По поведению они больше животные, чем люди. Они движутся беспорядочно, останавливаются, разбегаются, грызутся между собой. За ними не остается ничего, даже травы. Их основная эмоция — голод, поэтому маги направляют их самым простым способом: обещая пищу, много пищи…

Возникшую паузу заполнил Чанрет:

— Пища — это мы.

— Да, — кивнула Кати. — Этого обещания достаточно, чтобы существа оставались послушны до… определенной степени. Реши теперь Совет изменить решение, развернуть существ они не смогут.

— Совет знает, что потерял над ними власть? — спросил все еще не оправившийся от потрясения Кар.

Кати поморщилась:

— Боюсь, Сильнейшему все равно. Ничто не покажется ему слишком высокой ценой за уничтожение дикарей. Он на грани безумия, Карий. Ты сам приложил к этому руку, а теперь и я тоже. Норн, Лэйн и другие мастера, конечно, понимают. Но что им остается, кроме как идти до конца?

— Поговорить с ними…

— Будь хоть малейшая надежда, я давно бы так и сделала.

«Или ты мне не веришь?» — добавила она мысленно.

«Я теперь не знаю, чему и верить», — так же ответил Кар.

Кати улыбнулась ему нехорошей улыбкой Сильной, готовой приструнить обнаглевшего ученика. Демонята в ее глазах плясали пуще прежнего.

Полог палатки был откинут. Со своего места Кар видел оставленных под корявым вязом аггарских коней, проходивших мимо воинов, сероватые гребни других палаток. Темнело. Тот тут, то там загорались факелы. Внутренность палатки освещали расставленные вдоль стола свечи в простых медных подсвечниках. Стола этого, составленного из четырех, едва хватило, чтобы разместить всех — аггарских вождей во главе с Чанретом, рыцарей, входивших в императорский военный совет, двух жрецов, Кара. Намеренно заняв место рядом с Чанретом, напротив императора и Кати, он мог наблюдать и ужасаться вдосталь.

Эриан был счастлив. В темный для Империи час император не испытывал ни страха, ни сомнений. Он дышал тихим восторгом, как человек, годами скитавшийся в поисках сокровища, простившийся уже с надеждой и вдруг нашедший, он не верил больше ни в смерть, ни в поражение и прихода звероподобных ждал как последнего испытания, за которым обретет желаемое. А Кати, Сильная Кати, прекрасная и мудрая Кати не препятствовала императорским надеждам. В спокойствии этой пары, в том, как легко они обсуждали насущные дела, как не смотрели друг на друга, но говорили и двигались слаженно, будто единое целое, было нечто пугающее. Магия? Кати насмешливо изогнула бровь, когда Кар ищуще вгляделся в брата. Нет, император не был одурманен — ни заклятием, но куда более простой властью умелых женских ласк. Кар подавил вздох и сосредоточился на разговоре. Говорил Эриан: