Никому и никогда - Loafer83
— Так ты точно не из наших мест, раз ничего не знаешь! — засмеялась сиплая. — У нас каждый ребенок знает, что это!
— И что это? — переспросила Юля. — Камеры слежения или микрофон?
— О, сама поняла, молодец, — сиплая одобрительно сжала руку. — Марта, объясни ты, а то я напутаю. В этом же нет тайны.
— Это не камера и не микрофон. В народе его называют щит-стукачок или щитачок. Такое тупое устройство, оно есть в каждом доме. Ты не смотри, что их здесь, как клубней в хороший год, просто горят часто, а ребятам лень демонтировать, вешают новый и все. Я не знаю, как он точно работает, брат рассказывал, что как-то снимает профиль всех тел, которые живы, голос пишет и анализирует, куда-то отправляет. Никто толком не знает, но если что, придут коричневые и утащат наверх, оттуда еще никто не возвращался.
— А мы что под землей? — шепотом спросила Юля, косясь на обшарпанный щитачок. Сиплая кивнула, сделав очень серьезное лицо и рассмеявшись через секунду.
— Все, пришли. Можно было тебя отвезти в общий, но там вообще мрак, — вторая открыла неприметную дверь без табличек или цветовой индикации, как на других дверях. Пока они шли, Юля пыталась понять логику, но цифры сменялись буквами, а то и вовсе исчезали, переходя в красные и желтые ромбы и квадраты, налепленные у смотрового окна как попало. — Постарайся недолго, а то нам влетит.
— Я быстро, — на ватных ногах Юля вошла в туалет.
Запах сбил с ног, она пошатнулась, схватившись за косяк двери. Сзади хохотнули две веселые девки, сиплая с кустом подтолкнула Юлю вперед и закрыла дверь. В туалете не было ничего ужасного или непонятного: те же кабинки, но с половинными дверями, чтобы видеть лицо, потертые раковины из нержавейки с громоздкими кранами, серая плитка, которая когда-то блестела белизной, шум вытяжного вентилятора. Но этот запах концентрированной хлорки, точь-в-точь как в школе во времена ковидлы. Она стала задыхаться, но организм потребовал выпуска отработки немедленно. Уже не смущали огромные, на большие задницы, очка из титаноподобного фаянса, хорошо еще, что вычищенные до блеска, если потертости могут блестеть. В конце Юля поняла, что забыла про бумагу, которой нигде не было.
— Держи, надо было при входе отматывать, — рука в халате сунула ком серой туалетной бумаги, на которой было что-то напечатано мелким шрифтом.
С удивлением, Юля прочитала несколько страниц из Гарри Поттера. То, что это был именно он, она угадала, хотя и не осилила книги, зато их очень любил Максим. Ей они тогда и сейчас показались слишком скучными, она не любила такого занудного повествования, хотелось больше действия и меньше деталей. Выйдя из туалета, она, покраснев, поблагодарила. Сиплая подмигнула в ответ.
— Когда захочешь снова, стучи в дверь как можно громче. Щитачок хоть и напротив тебя, но он не работает. А лучше терпи до ужина, когда будет вечерний обход, — вторая кивнула на часы, часовая стрелка едва перешла второй час. — Обычно в семь, не раньше, так что придется терпеть. Ничего, наши постояльцы привыкают ходить по часам.
— Постояльцы? — удивленно воскликнула Юля, голос вернулся, как и силы, но немного, голод терзал желудок и душу. — А я думала, что это тюрьма.
— Это еще не тюрьма, но и ты несвободная, — с сожалением ответила сиплая с кустом. — Я не знаю, что ты натворила, скорее всего ничего, но тебе здесь точно не место.
— Как и всем остальным, — прошептала вторая, делая вид, что поправляет прическу-котелок в момент взрыва. — Кому-то ты дорогу перешла или не дала. Девочка ты ничего, таких быстро распределяют. Мы тебе поможем, чем сможем.
— А можем мы мало, — вздохнула сиплая с кустом. Она с тоской посмотрела на коридор. — Мы ничего не решаем, но обед тебе принесем. Готовят вкусно, главное особо не всматриваться в то, что ешь.
Слова ее оказались пророческими. Вернувшись в камеру-палату, Юля немного посидела на кровати, думая, где она, где ее вещи, что с Ильей, Альфирой и Максимом. Неужели они здесь? Может они в соседних камерах? Спрашивать было некого, и все вопросы она адресовала оберегу, спрятавшемуся в грудине под кожей, когда она дотрагивалась до этого места, то чувствовала камень, даже цепочка слегка врезалась в шею. Оберег отозвался приятным теплом, и она успокоилась. Принесли обед, веселые девушки куда-то делись, и поднос с супом и вторым принесла мрачного вида старуха. Она высилась над тележкой с подносами, как учительница возвышается над первоклашками, очень худая, с белыми длинными пальцами, на которых почти не осталось ногтей. Бледное скуластое лицо не выражало ничего, но, когда она слегка отвернулась от щиточка, висевшего прямо напротив кровати, старуха что-то прошептала, а в черных глазах загорелся веселый огонек, точно такой же, как у грозных на первый взгляд веселых девушек.
Когда она ушла, Юля опомнилась, хотела сказать спасибо, но дверь уже плотно закрылась. В голове вертелись обрывки слов, которые она успела уловить в ее свистящем шепоте. Фраза складывалась тяжело, у Юли заболела голова, и она решила поесть. Еда как еда, если очень хочется есть, но внешний вид аппетита не прибавлял: серый суп, в котором плавает что-то коричнево-черное, ладно, черт с ним, но вот серое подобие пюре и странного вида котлета, а из кого она сделана? Юлю слегка затошнило, и она закрыла глаза. Еда пахла неплохо, и правда вкусно пахла, поэтому она представила обед в ресторане Мэй и принялась за суп, оказавшийся горячим и очень жирным. Приоткрыв глаза, Юля взглянула в тарелку и зажмурилась — нет, пусть это будет суп-пюре с гренками и маринованной говядиной, как готовит Камиль. Суп был похож по вкусу, только гораздо жирнее, что ей понравилось даже больше, не хватало специй и зелени. Справившись с супом, она принялась за второе, больше не открывая глаз. Котлета была изумительная. Или она так хотела есть? С сухариками, рубленная, и какая разница из кого она сделана. Юля очень хотела есть, и в тарелках не осталось ни капли, ни крошки.
Можно было бы и не мыть посуду, но она вымыла. «С самых малых уступок себе начинается распад», — так учил ее Олег Николаевич, и Юля старательно вымыла тарелки под горячей водой с мылом. Ставить поднос было некуда, и она оставила его на раковине. Конечно, она бы съела еще одну порцию второго или супа, или того и другого, но и этого было вполне достаточно, чтобы сон вновь
