Никому и никогда - Loafer83
Она совсем успокоилась, понимая, что больше не способна драться.
— Эй! Заберите это из моей камеры! И я хочу в туалет! — Юля требовательно постучала в металлический щит. Что-то заскрипело, зажужжало, и она расслышала приглушенный смех. — Эй! Да хватит ржать, окажите помощь вашему сладенькому комиссару!
Юля ухмыльнулась, слышал бы ее сейчас Максим, точно бы похвалил. Интересно, как у них дела, где они? Оберег приятно нагрелся, она радостно улыбнулась. Вот еще бы это тело вынесли, и вообще, время ужина пришло. А гулять ей разрешат, в тюрьме же положены прогулки? «Ты слишком безответственно ко всему относишься!» прозвучал в голове голос матери. «Ну и что! Зато я жива!» — как бы ей в ответ, подумала Юля. Пальцы коснулись холодного металла щита, и по телу пробежала легкая дрожь. Она подумала об Альфире, пытаясь представить, где она сейчас может быть. Дрожь в пальцах усилилась, покалывание стало отчетливым и неприятным, но что-то происходило со щитом, он менялся.
На матовой поверхности стали проступать нечеткие силуэты, постепенно обретавшие понятные формы. Это была комната или склад, что-то подобное, с кучей шкафов или стеллажей, Юля не могла толком разглядеть. И в комнате находились два человека: высокий и меньше, скорее всего девушка. Сердце у Юли побежало вперед, в ушах заложило от волнения — это были Максим и Альфира, она бы узнала их и в более худшей проекции. Так стоять может только Максим, она почти слышит, как он умничает, а Альфа слушает и улыбается. Юля заплакала от радости, совершенно забыв, что за спиной лежит чье-то покалеченное тело — она выбросила его из своей головы, как выбросила туда же, в самое небытие, и камеру, и всю эту тюрьму — все на свете, что довлело над ней. Олег Николаевич точно бы похвалил ее, так суметь сконцентрироваться, отбросить все лишнее, очистить голову. Юля улыбнулась, вспомнив спокойный голос тренера, объяснявшего нервной девчонке, как научиться управлять своими эмоциями, но не убивать их, а откладывать на потом. Он называл это предварительной утилизацией гнева и расщеплением страха, и Юля расщепила его, сбросила в сток потертой раковины и смыла! Чтобы мысленное действие закрепилось, она открыла воду и подождала, пока вода из коричнево-ржавой не станет светлее.
Вернувшись к щиту, уже горячему и пульсирующему, или это ее руки пульсируют от электрического потенциала, пробивавшегося сквозь изоляцию на корпус, она видела, что Альфира стоит напротив нее и внимательно смотрит. Наверное, у нее там же такой же щитачок. Юля закричала, замахала руками, но Альфира ничего не услышала. Делать резкие движения было бессмысленно, щит передавал замедленную картинку, словно кто-то вытащил из каждой секунды почти все кадры, а то и выбивая целые фрагменты. В голову пришла глупая мысль, как показалось Юле. Она вспомнила песню, которую они разучивали для семинара по английскому. Текст нашелся совершенно случайно, Альфа вбила в поисковик запрос о песне про одиночество и тишину, и выпала Enjoy the Silence. Они тогда сначала прочитали текст, а потом прослушали песню. Альфира после этого плотно подсела на Depeche mode, доставая Юлю этой нудятиной, хотя она тайком слушала их песни, когда было особо грустно сидеть дома, и не было тренировок.
Начинала всегда Альфира, она попадала в ноты, Юля брала на себя результирующие строчки куплетов, а припев они пели вместе, без минусовки, и ни разу не сбились. Юля начала шепотом, запинаясь от волнения. Альфира на другом конце услышала ее, точно услышала! Юля замолчала, и сквозь треск и гул электричества пробивалась Альфира. Припев они спели вместе, касаясь пальцами щита, касаясь друг друга. Щит увеличил звук, и Юля слышала ее и себя, Альфа тоже ее слышала, она видела, как улыбается Альфира, часто оглядываясь на Максима.
На строчках «All I ever wanted, All I ever needed, Is here in my arms»
щит сгорел. Напрягся, ударил Юлю током, так что она отлетела на кровать, упав на неподвижного офицера, и сгорел. Повалил едкий черный дым, и в камеру, наконец-то, не спеша вошли два солдата в черных рубашках и штанах. Один грубо поднял Юлю, еще не отошедшую после электрошока, и поставил к стене. Они небрежно взяли офицера и поволокли в коридор.
— Э? — только и сумела выдавить из себя Юля, круглыми от удивления глазами смотря на безразличных солдат.
— Починят, не парься, — махнул ей второй солдат.
— Нормально она его так ушатала. В топ двести войдет, — хмыкнул первый.
— Уже вошло, я рейтинг смотрел, — подтвердил второй.
— Какой еще рейтинг? — спросила Юля, но солдаты ушли, оставив дверь открытой. Она запрыгнула в безразмерные сапоги и выбежала. — Эй, вы о чем?
Солдаты синхронно повертели пальцем у виска и потащили тело дальше, не обращая на нее внимания. Юля стояла, открыв рот до тех пор, пока они не скрылись за поворотом. Первая мысль была вернуться в камеру, она же должна там быть. Но вторая мысль остановила левую ногу, готовую уже сделать шаг обратно: «А почему это она должна там быть?». Юля пошла за ними, тем более что дорога в уборную совпадала. Она их даже обогнала, один весело присвистнул, но никто из них даже не пытался ее остановить.
Сделав свои дела, она не обнаружила в коридоре никого, только следы волочения остались на бетонном полу. Идти обратно или посмотреть, что там дальше? Оберег молчал, не выдавая себя, и Юля пошла вперед.
Коридор оказался безумно длинным, двери считать она бросила на первой сотне, ноги устали, и опять хотелось есть. От воспоминаний об обедах в ресторане Мэй стало еще тоскливее. Она шла на запах, как ей показалось, и через четверть часа дошла до широкой серой двери, где красовалась большая и гордая табличка «Пищеблок № 4». Дверь открылась не сразу, какие-то очень тугие петли, какие-то рычаги и цилиндры выступали из стены. У входа на нее удивленно смотрел коротконогий мужчина, указывающий пальцем на неприметную
