Возгласы прошлых лет. Часть первая - Сергест Деснен
Плащи Ренора
Солнечный свет с трудом пробивал облака, но даже так было достаточно светло, чтобы разглядеть пришвартованные торговые корабли. Под флагами ниарцев, как считалось, очень холодных и жестоких людей, в порту стояли три парусника и выжидали северного ветра. Высоченные мачты, белёсые паруса с гербом королевской династии Фиелитов, делённым снизу лазурной волной Дарского моря, ниарской саблей в серёдке и червлёным стропилом, устремлённым кверху. Многие находили в этом гербе самовластность и вычурность, но для Фиелитов герб был целой историей. Великие мореплаватели, мастера кузнечных дел, до того сильные и яростные, что легко управлялись с натиском вод и ковали лучшую сталь во всём мире, такие легко могли отстоять Тельтер сотнями годами ранее, но их было слишком мало, чтобы защитить свою землю.
Ещё никому не известный Тель, прибыв откуда-то с юга, высадил полчища даров на земли предков ниарцев-ноашей. Свою страну они звали Ноа, пока тогдашний король-великан не преклонил колено перед захватчиками. С тех пор море звалось Дарским, а великаньи земли прозвали в честь Теля. Возможно, первого короля даров. Как слагали легенды, Тель сжалился над остатками ноашей, подарив им малую часть земли на севере у Меринского архипелага и Орлутских островов, заполонённых гнёздами великих птиц. С тех пор они благосклонно звались ниарцами в честь первого короля, определённого Телем. Земля же их стала зваться Ниаром.
Но на самом же деле Тель оставил ниарцев в живых для королевских целей. Они обязались ему служить и платить дань в обмен на свои жизни, а Тель получал их мастерство обращения с металлом, деревом и камнем. Гадать бы долго не пришлось, правда это или нет. Истина открывалась при первой же встрече с великаном из Ниара. Крупные, мускулистые руки, складные тела, холодные глаза и невозмутимый взгляд. Ростом они были выше самого высокого дара или дорма. Примерно девять или десять футов. В байках же жили двадцатифутовые ниарцы и обычно так говорили не видевшие дальше кружки пьяницы. Длан однажды слышал бранную историю, в которой детородный орган ниарца заменил кораблю мачту. И чего только не придумает людской разум! Стоит применить его не в том русле, и вот ты уже мочишься на бездомного, просящего хотя бы на ломоть чёрствого хлеба, приговаривая:
– Вот тебе жидкое золото!
Родилась эта идея в разуме нехорошего человека Шобо. Точнее, человеком его назвать язык не повернётся. Это была самая настоящая мразь, воплощение бесчеловечности и извращённости. Падкий, слабый и чертовски изворотливый. Поймать его удавалось дважды, но он всё же сумел как-то избежать наказания. Страх в людских сердцах он поднял нешуточный. Такого не то что боялись встретить, о нём просто не говорили. Деяния его были ужасающими. Жертв он насиловал до и после смерти, а убивал изощрённо, каждый раз придумывая особенную картину для покинувших душу тел. Жертвами чаще оказывались девушки, но иногда были и дети. Люди столицы бушевали, требуя найти и казнить таким же изощрённым способом убийцу. Так вести дошли и до короля. Ополчение было усилено, как и дневная, и ночная городская стража. Ночью никто не смог бы потревожить город, если речь не шла об искусном насильнике. Убийства затихали и снова оживлялись. Поговаривали, что в городе образовались целые сети разбойных банд, куда входили воры, похитители, насильники и убийцы. Определённо это были мастера коварства.
И таких людей, как Шобо, было полно в Реноре, и с ними боролись охотно. Отцы погибших, их родня и другие неравнодушные люди, жаждущие отмщения, брали в руки топоры и ножи и ходили по ночам. Охраняли дома и несли что-то наподобие службы. Но убийц было сложно отыскать и посадить за решётку. Коварные, хитрые и падкие на издевательства и извращения. Лжецы, насильники, воры и прочая нечисть, такая же смрадная и скорбная, как и нечистоты в городских каналах, такие изощрялись вывернуться в подходящий момент, откупиться золотым эскулем и броситься на самотёк. Правосудие, определённо, существовало в этих краях, но это было точно не вчера. Местные управленцы из магистрата Ренора лишь отмахивались на просьбы выделить больше стражи, сержантов и ополчения, ссылаясь на то, что в казне денег нет и вряд ли прибавится. Оно и понятно. Король готовился к войне, а рты простолюдинов всё меньше вкушали, а тела их прохудились.
Беззаконие в Дормовии процветало, и это, несомненно, волновало Длана. Дай волю таким, как Халлер, и через неделю в городе всё бы обратилось миролюбием и человечностью, но всего лишь на время. Пока существует жадность в головах и слабость в сердцах, люди будут питать себя страхами, вплоть до самопоедания. Возможно, такой же слабостью и жадностью питался Тель. Впрочем, его пристрастия на славу послужили в будущем. Лучшие корабли и моряки были перед Дланом, в порту Йорфена, быстро загружая в трюмы провизию на долгий путь по морю. Возможно, такой же слабостью питаются подчинённые Длана, прозвав себя коварными борцами за справедливость. Никакой выдержки и самоконтроля, и с этим, определённо, нужно было что-то решать.
Он стоял стройно и невозмутимо на пирсе, продавливая тяжёлыми ногами доски и не давая порывистому ветру даже сместить себя. Лицо его казалось камнем во время раздумий, и думал он частенько. Обычно Длан носил каштановый плащ, но сегодня на нём был серый, из грубой и рыхлой байки, достаточно тёплой и идеально подходящей для морского путешествия. Подпоясанный тёмный кафтан сидел свободно и спускался ниже колен с прямым вырезом для ног. Аккуратный вид и тёмные, с едва проступившей сединой кудри, подбритое лицо – сегодня магистр явно выглядел торговцем. Любой бы простак так сказал, только увидев серебряные и позолоченные кольца с разноцветными камнями на его пальцах.
Позади кто-то окликнул:
– Торговец перьями!
Это был Халлер, с особенной ехидностью в голосе. Обернувшись, Длан встретил его в белом плаще, скреплённым серебряной булавкой. Под его плащом красовалась узорчатая, каштановая рубаха, заправленная в тёмные, домотканые штаны и подпоясанная алым ремешком. Русые, длинные патлы с трудом прикрывали шрам на брови и остро блеснувшую улыбку.
– Не ожидал вас сегодня увидеть, одиноко стоящего на пирсе, – он сблизился слева и приподнял рубцовую бровь. – Провожаете корабли в дальнее плавание?
Длан фыркнул:
– Твой сарказм бодрит, но попрошу его оставить для моряков.
Халлер поравнялся с Дланом, продолжающим смотреть на паруса и стоять невозмутимо. Кажется, ему было совсем плевать на всё, что
