Во имя твое - Дмитрий Панасенко

на пятьдесят, возможно все бы обошлось одним вмешательством, но сейчас… Посмотрев на заметно подрагивающие, скрюченные и распухшие от артрита пальцы когда-то знаменитый эскулап и зелейник, чудотворец от медицинской науки, Дроменус Роджелус цу Асиньио, а сейчас простой деревенский лекарь с уничижительным прозвищем Рожелиус испустил тяжелый вздох и закусив губу поднял взгляд на занимающий дальнюю часть помещения laboratorium. Многочисленные горшки и колбы, тяжелые каменные и медные ступки, драгоценные флаконы прозрачного сулжукского стекла (о сколько усилий потребовалось чтобы привезти их сюда в целости), обширная коллекция целебных и ядовитых трав со всех уголков империи. Он победил тысячи хворей, спас сотни жизней, но так и не смог изгнать из тела собственную болезнь. Старость. Самая страшная и неизбежная хворь человечества. Когда-то он был настолько тщеславен, чтобы мечтать спорить с неизбежным. И расплатился за это. Расплатился с полна. Первые признаки его болезни появились давно. Так давно, что он и забыл, когда это было. Просто в один прекрасный день он начал замечать, что от недели к неделе, месяц от месяца, его руки дрожат все сильнее, а бесовы иглы, секаторы и ножи все чаще выскальзывают из пальцев. Поначалу Роджелус решал эту проблему с помощью особого заказанного им у знакомого ювелира держателя, но в конце концов эта бесова хваталка тоже перестала помогать. Он перепробовал все, дистилляты, вытяжки, притирки, настои, протыкания и прижигания, клистиры с дымом редких, привезенных аж из Иоатайской империи трав. Вытяжка из знаменитых «мясных грибов» — золота севера, дали ему отсрочку на несколько лет. Это были хорошие годы, лучшие если подумать, в его жизни, но ничего не бывает вечным. Хворь вернулась. Тогда он пустился во все тяжкие. Одно время даже обратился к привычным, большинству называющих себя гордым званием медикусов недоучек, пиявкам и кровопусканиям, но это тоже не помогло. Руки скрючивались и теряли чувствительность, спина не гнулась, глаза перестали различать мелкие детали, а голос стал дрожащим и надтреснутым. Хворь побеждала. Медленно и неумолимо. А с этим пришли неприятности. Сначала ряд неудачных операций и последовавшая за ними немилость нескольких благородных родов, потом долги, исключение из гильдии… Он пытался искать утешение на дне бутылки, но от этого стало еще хуже. И вот он здесь. В занюханной деревушке под названием Дуденцы. Принимает роды, делает отвары от простуды, разливает зелья для облегчения зачатия или напротив потравы плода, прогоняет вшей со срамных мест вернувшихся с городской ярмарки мужчин, вытаскивает загноившиеся занозы, да иногда зашивает порезавшихся о собственный серп воняющих навозом сервов. Вчерашняя ночь и сегодняшнее утро заставили его вспомнить то на что он был способен. И теперь пришло время платить. За все надо платить. Ты мне — я тебе. Старый как мир закон. Страшный закон. Да, болезнь его победила. Болезнь, вызванное ей безденежье, апатия, пьянство и вернувшуюся старость. Он был стар. По настоящему стар. Интересно что бы сказали селяне, знай они его истинный возраст? И то как и с чем ему приходится жить. И с каким искушением приходилось бороться. Хворь его победила. Но он тоже победил. Почти. Он нашел выход. Нашел там, где даже не надеялся. Старые трактаты эпохи войны магов. Конгрегация хорошо поработала. В свое время пламя сложенных из древних трактатов костров достигало небес. Но человеческую память не уничтожить полностью. Правда может быть погребена под горами лжи, затеряться в тысячах ненужных фактов, исказиться до неузнаваемости. Но она остается. Надо только понимать где и как ее искать. Пол слова здесь, фраза там. Переступить себя и слушать лекции безмозглых всезнаек — историков. Внимательно слушать. Вступать в дружеские дискуссии по переписке с философами. Угощать вином заезжих менестрелей. Поговорить с десятком, сотней, тысячей. Собрать вместе слухи и байки, а потом аккуратно и методично иссечь воспаленную плоть лжи и домыслов, сшивая тонкой иглой из получившейся мозаики целую картину. Ответ был под носом. Почти никакой магии, только наука. Не зря ведь некоторые святые отцы (признанные впрочем безумцами и малефиками) утверждали, что никакой магии нет. Что есть только те процессы которые человеческий разум пока не способен объяснить. Пришедшие. Звездные странники. Секрет хранился в их крови. В их шифре жизни. В проклятом Горниле. И он рискнул взяться его прочитать. И у него почти получилось. Почти. Сначала пришлось переехать сюда, в Подзимье, потом собирать материал. Это было сложно. И дорого. На это ушло несколько лет и остатки его состояния. Потом…. Потом были сотни экспериментов. Сначала на животных, потом на себе. Тонкий мост над пропастью безумия и тьмы, который он дерзнул пересечь. Знания которыми он теперь обладал. И теперь… Теперь молодость, здоровья и сила, были рядом. Только протяни руку и все вернется. Острота и живость ума, зоркий взгляд, неутомимая сила, отточенная десятилетиями практики твердость и точность движений. И никакой боли. Процесс был сложен, многоступенчат, некоторые ингридиенты было просто невозможно купить за деньги, а процедуры вызвали бы у большинства отвращение и ужас. Перекроить собственное тело, изменить саму суть плоти, изгнать из нее даже признаки затаившейся болезни… Сколько жизней он бы мог еще спасти, сколько чудесных открытий сделать? Кто знает… С трудом отведя взгляд от чуть заметно бившейся на шее спящей девушки жилки Дроменус криво усмехнулся и кряхтя встав с лавки прошествовал в дальний угол комнаты. Он провел лишь часть процедур. Остановился не пройдя и половины пути. Потому что… потому что испугался. Смалодушничал. Задался вопросом сможет ли после окончания процесса считать себя человеком. Станет ли вечноживущим подобно пришедшим или превратится в пометника — гибрида. Сможет ли… Хватит. Надо умыться. И поспать. Бессонная ночь его почти доконала. Ноги болели, в коленях щелкало, спина скрипела и отдавала жгучей болью при каждом движении, а голову будто набили мокрым песком. Да, надо поспать. Хотя бы пару часов сна и он почувствует себя лучше. Намного лучше. Опустившись на узкое и жесткое ложе, эскулап помассировав лицо болезненно сжав губы принялся расшнуровывать ворот туники. Он заслужил отдых. Ханни повезло. Повезло, что он оказался рядом. Глаз девчонке конечно уже не вернуть, но он в очередной раз сделал то, что до сих пор считается невозможным. То, за что имеющие власть осыпали бы его золотом. Сотворил девушке новое лицо. Не просто зашил раны, как сделали бы городские неумехи, а именно сотворил. Вправил и пересобрал кости, перекроил кожу и мышцы, вставил на место с таким трудом собранные им в куче выметенного из избы сора зубы. Шрамы со временем рассосутся, рубцы исчезнут, и за маленькой Ханни, несмотря