Восстать из Холодных Углей - Роберт Дж. Хейс

В тот день ко мне пришла Иштар, первая из моих друзей, кто высказала их опасения.

— Что это, ужасная ученица? Я думала, план состоит в том, чтобы договориться. Обезопасить свой город и людей. Теперь я вижу, что ты создаешь монстров.

— Я их не создаю. — Слова устало слетали с моих губ. Даже стоять было слишком тяжело, и я поплелась обратно к нашему маленькому лагерю. — Я их призываю.

— Какое это имеет значение? Их здесь не было, а теперь они есть. Ты приводишь их сюда. Почему?

— Чтобы сражаться.

Иштар фыркнула и схватила меня за плечо, так что мне пришлось остановиться. У меня не осталось сил оттолкнуть ее.

— Ты не можешь сражаться с империей в одиночку, Эскара.

Ты не одна.

— Я не одна. — Я попыталась отстраниться от нее, но когтистые руки Иштар сжали меня еще крепче. — У меня есть Сссеракис.

— Что это?

Проснись, Эскара. Сссеракис прокричал эти слова у меня в голове, и я поняла, что в изнеможении чуть не выдала свой ужас.

— Я не одна, — повторила я. — У меня есть ты, и Имико, и Хардт, и армия из Другого Мира.

Иштар толкнула меня, и я споткнулась, каким-то чудом удержавшись на ногах.

— Армия монстров. Вот как ты хочешь вести свою войну? Твою бессмысленную войну.

— Она не бессмысленная! — выплюнула я. — Император Террелана уничтожил Орран, бросил меня в Яму, послал за мной Прену.

— И все это по просьбе Железного легиона. — Иштар поморщилась. Ее лодыжка так и не зажила должным образом, и никогда не заживет должным образом. Для такой доблестной воительницы это было тяжело. Я могла видеть, как сильно это временами злило Иштар, и все же она справлялась со своей хромотой. Она хромала грациознее, чем я когда-либо ходила.

— И они оба должны заплатить!

Иштар покачала головой:

— Ты жаждешь мести, ужасная ученица. Я понимаю это. Но ты затеваешь месть империи, а не человеку. Люди не должны страдать из-за того, что ты не можешь найти свою цель. Я научила тебя большему. Я научила тебя быть точной.

— Ты научила меня владеть мечом.

— Точно владеть.

Я разочарованно зарычала:

— Чего ты хочешь, Иштар? Это я. Это то, чему меня учили — вести войну.

— Нет войны, пока ты ее не начнешь. Хороший наемник это знает. Мы сражаемся на войнах, на чужих войнах, но мы наслаждаемся временами мира.

Она не понимает, Эскара.

Я в изнеможении покачала головой и продолжила путь к нашему маленькому лагерю, где Имико и Хардт наблюдали за нами.

— Ты не понимаешь, Иштар.

— И ты плохо помогаешь мне понять.

Я пренебрежительно махнула на нее своей каменной рукой и, спотыкаясь, продолжила идти.

— Если тебе не нравятся мои методы, можешь уйти.

— Ты проклятие, Эскара, — крикнула Иштар мне вслед. Я остановилась, но не обернулась к ней. — Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься. Всех, к кому прикасаешься. Мой отряд, мои друзья погибли. Твой большой терреланский монстр погиб. Твоя возлюбленная погибла. И все потому, что ты не можешь отказаться от борьбы. Сколько еще людей должно погибнуть? Скольких еще тебе придется убить, прежде чем ты возьмешь на себя ответственность за войну, которую пытаешься развязать?

Я подождала еще несколько мгновений, пока не убедилась, что ее тирада закончилась, а затем продолжила путь к нашему маленькому лагерю. Иштар была неправа. Не я начала эту войну. Это сделал император. Он бросил меня в Яму, он послал Прену Нералис убить меня. Он посылал армию, чтобы убить меня. Он не остановится, пока я не умру, а я не доставлю ему такого удовольствия.

Остальные наблюдали за мной, когда я плюхнулась на землю рядом с нашим костром. Хардт что-то готовил на нем, тушеное мясо в горшочке, пахло восхитительно. Я даже не помню, как закрыла глаза. Только что я смотрела на тушеное мясо в горшочке, а в следующий момент все вокруг почернело. Когда я проснулась, солнце уже опускалось за горизонт на западе; я проспала весь день. Это было не в первый раз. Я часто спала целыми днями и чувствовала себя более активной по ночам. А те дни, когда я бодрствовала, я проводила под землей. Все больше и больше времени я проводила во тьме, а не при свете. Не думаю, что это было осознанное решение, но оно почему-то казалось естественным. Признаки перемен. Я не обращала на них внимания.

Иштар исчезла. Ее рюкзак, мечи, спальный мешок — все исчезло. Я поискала ее на горизонте — на всех горизонтах, — но она исчезла. Это причиняло боль. Я спросила себя, могла ли я сказать что-нибудь, что заставило бы ее остаться. Но, возможно, это было к лучшему. Мне не нужно было, чтобы она сражалась. Она была мне совсем не нужна. Ох, сколько же мы лжем сами себе.

— Она ушла, — сказала Имико, заметив, куда я смотрю. — Сказала, что ты безумна, все твои действия — безумие, и мы все поступим мудро, если последуем за ней.

— Но ты осталась, — оцепенело сказала я. Я любила ее за это.

Хардт молча поставил передо мной тарелку с холодным рагу, но его взгляд говорил о многом. Я хотела, чтобы он снова заговорил со мной, но я была слишком горда, чтобы нарушить молчание между нами, которое стало горьким. Слишком горда, чтобы извиниться за тот разрыв, который я вызвала. Точно так же, как это было с Джозефом.

Я пыталась это скрыть, но уход Иштар глубоко ранил меня. Я сказала ей, чтобы она уходила, чуть ли не обозвала ее дурой, но я не думала, что она действительно уйдет. Это напомнило мне о Йорине, который сбежал, как только мы выбрались из Ямы, сказав, что со мной что-то не так. Они оба это сказали. Они оба это видели.

Мы не нуждаемся ни в нем, ни в ней.

— Куда она пошла? — спросила я.

Это не имеет значения. Нам нужно призвать еще миньонов.

Имико покачала головой. «Она просила не говорить тебе». В ее глазах была печаль. Моя вина. Имико была счастлива до того, как встретила меня.

После рагу я снова вышел в ночь, и мы с Сссеракисом продолжили собирать нашу армию.

Есть