Дочь забытой империи - Чучело Мяучело
— Меня давно мучают подозрения, что это может быть следом Аллоры… или Аллара. А может, и обоих. Ты знаешь, вполне в их духе найти что-то подобное — такое, что никто и представить себе не мог бы.
Галвиэль нахмурилась, её лицо стало напряжённым, как натянутая струна. Аллора и Аллар… Их старшие брат и сестра, близнецы, что всегда искали путь вне привычных рамок, которые не могли примириться ни с возвращением власти эльфов, ни с мирным сосуществованием с другими расами. Они стремились к чему-то новому, непонятному, к чему-то столь опасному и нестабильному, что даже её отец не понимал их намерений до конца.
— Но ведь о них давно ничего не было слышно, — проговорила Галвиэль, её голос стал тихим и настороженным. — Они исчезли, оставив нас разбираться с руинами прошлого. Может, их давно нет в этом мире?
Ройдар опустил взгляд, покачав головой.
— Я бы хотел верить, что это так, сестра. Но если Аллора и Аллар действительно замешаны в происходящем… То, возможно, они на всё это время не исчезли, а готовили что-то своё.
Галвиэль почувствовала, как её сердце заколотилось быстрее. Она вспомнила загадочные книги и свитки, которые они читали в детстве, и те сумрачные речи, которыми Аллора и Аллар делились втайне от отца, пытаясь найти «новый путь». Но куда этот путь мог привести их теперь?
Ройдар и Галвиэль шагали по мраморному полу цокольного этажа Древних Террас, их шаги гулко отдавались в тишине. Это место всегда казалось Галвиэль особенным: мраморный зал, окружённый лестницами, уходящими в разные уголки поместья, скрывал не только проходы к древним архивам и библиотекам, но и сам дух её семьи, запечатлённый в мозаиках на стенах. Здесь можно было прочитать всю их историю — от величия до падения, от былого единства до разрозненных судеб.
Они остановились перед изображением Бессмертного Короля, окружённого семью светящимися сферами, каждая из которых олицетворяла один из аспектов магии: огонь, воду, землю, воздух, тьму, свет и природу. Мозаика была выполнена с таким мастерством, что казалось, будто сферы светятся своим собственным сиянием, отражаясь в глазах тех, кто стоял перед ними.
Галвиэль всматривалась в лицо своего отца, столь холодное и величественное, с тонкими чертами, как будто высеченными из самого мрамора. В её глазах застыла боль, которая не ослабевала даже спустя столетия.
— Отец… как ты мог бросить нас всех в тот самый тёмный час? — прошептала она, но её голос дрожал, словно эхо прошлого всё ещё раздавалось в её сердце.
Ройдар скрестил руки на груди, наблюдая за сестрой с легкой, почти насмешливой ухмылкой, но в его взгляде была скрытая горечь.
— Видимо, у него были более важные дела, чем забота о собственных детях, — сухо произнёс он, но в его голосе чувствовалось разочарование, глубже, чем он хотел бы показать. Он всегда старался казаться безразличным к судьбе отца, но даже его не отпускало ощущение предательства.
Галвиэль резко обернулась к нему, её изумрудные глаза метали молнии. На мгновение в воздухе повисло напряжение, словно между ними проскакивали искры.
— Люди убили нашу мать! — воскликнула она, её голос наполнился гневом и болью. — Как ты можешь простить их за это? Они разрушили наш дом, всю нашу жизнь!
Ройдар вздохнул, его выражение смягчилось. Он осторожно положил руку на плечо сестры, его прикосновение было тяжёлым, но тёплым, как попытка поддержать её в этой бесконечной войне с прошлым.
— Ты слишком цепляешься за прошлое, Галвиэль. — Его голос стал мягче, но в нём звучала настойчивая серьёзность. — Уже почти пятьсот лет прошло. Мы не сможем изменить того, что случилось. И я не хочу, чтобы ненависть съедала тебя изнутри.
Галвиэль сжала губы, в её глазах заплясали слёзы гнева, но она сдержала их. Её плечи дрожали, но она быстро отвернулась от Ройдара, не желая показывать свою слабость.
— Я никогда не прощу их. Никогда, — ответила она мстительно, её голос был холоден, как лёд. Её гнев был, словно замёрзшая река, скрывающая под гладкой поверхностью бурный поток.
Они двинулись дальше, подойдя к мозаике их старшего брата, Эрдогаста. Его мозаика занимала центральное место в зале, но, в отличие от изображений других членов семьи, была окутана загадками. Эрдогаста никто из них никогда не видел живым — он исчез до их рождения. Бессмертный Король никогда не рассказывал, что с ним случилось, и, несмотря на все их расспросы, оставался непроницаемым, словно мрамор, из которого была выполнена его мозаика.
Галвиэль, глядя на изображение старшего брата, нахмурила брови. В его лице были черты отца, но в глазах читалась какая-то скрытая тоска.
— Отец никогда не рассказывал, где Эрдогаст… И жив ли он, — тихо заметила она, проводя пальцами по холодному мрамору, словно пытаясь почувствовать его дух.
Ройдар, глядя на это изображение, задумчиво потер подбородок.
— Может быть, исчезновение отца связано с ним? — предположил он, его взгляд был тяжёлым, как будто он пытался разглядеть нечто сквозь толщу веков.
Галвиэль лишь пожала плечами, не желая углубляться в теории, которые казались ей слишком абстрактными. Но тень сомнения всё же закралась в её мысли.
Дальше они подошли к мозаике Аллара и Аллоры. Близнецы были изображены в идентичных позах, их лица были такими же загадочными, как и в жизни, руки вытянуты вперёд, словно они держали что-то невидимое для всех остальных. Галвиэль провела рукой по изображению, и её губы искривились в лёгкой усмешке.
— Они всегда были странными, — сказала она тихо, словно сообщала это самой себе. — Даже говорили иногда синхронно, словно были одним существом на двоих.
Ройдар кивнул, его взгляд оставался на мозаике, но в глазах промелькнула тень былого страха.
— Когда я был ребёнком, я боялся их, — признался он, и в его голосе впервые за долгое время прозвучало что-то беззащитное. — Мне казалось, они видят больше, чем должны, а их глаза проникают в саму суть вещей.
Галвиэль рассмеялась, её смех разлетелся по залу, как звон серебряных колокольчиков, но в нём была горечь.
— И поэтому ты пришёл сюда? Потому что всё ещё боишься их? — она попыталась сделать насмешку более жёсткой, но на её лице было написано что-то более сложное, что-то среднее между весельем и состраданием.
Ройдар почесал нос и усмехнулся, но в его взгляде мелькнула тень беспокойства.
— Я был бы рад ошибаться в своих подозрениях, что они замешаны в появлении магии времени, — ответил он, отводя взгляд от мозаики. — Но меня тревожит, что их действия могут втянуть обычных эльфов, которые просто хотят жить тихой жизнью, в новый круговорот безумия.
Галвиэль прищурилась, её губы искривились
