Во имя твое - Дмитрий Панасенко
— Они ушли? — Копна сена в углу сарая слегка шевельнулась и из нее вылезла девушка-подросток в простом украшенном по подолу вышивкой платье.
— Да. Они ушли, Марта. — С нежностью глянув на девчонку, Бердан склонил голову к плечу. — А ты, чтего спряталась? Так эту северянку испугалась что-ли? Или святого отца нового?
— Да нет. — Девушка капризно надула губки. — Просто если они меня бы заметили, то наверняка батюшке бы рассказали. А батюшка если узнает, что я с батраком миловалась так меня прибьет. И тебя тоже прибьет.
— Не прибьет. — Шагнув к девчонке, Берден заключил ее в объятья и приподняв над землей заглянул в глаза. А, что я батрак, так это ненадолго. Как сезон кончится, мы в город поедем. Вдвоем, как задумывали. Я в кузню устроюсь, или еще в какой цех. А ты на хозяйстве будешь. На первое время я монет накопил. А потом, денег у нас много будет, город это не село. Там всегда руки нужны. Я тебе сапожки яловые куплю и шубу лисью. Будешь, как богатая дама ходить.
Правда? — Счастливо пискнула девочка, и положив руки на шею Кобылки лукаво улыбнулась — Но ведь папенька меня не отпустит. Он говорит я еще в возраст не вошла, мне надо девство хранить…
— А ты и хранишь. Слегка сжав ладонь на ягодице девочки улыбнулся мужчина. Мы ведь… по другому, да? Тебе ведь так тоже нравится?
— Ох, нравится. — Облизнувшись девочка потянулась губами к плечу Бердана. — Ох как нравится, милый. Сладко мне с тобой. Хоть и больно немного. Слаще меда когда мы вместе. Только… знаешь я боюсь.
— Боишься? — Насмешливо скинув бровь, Кобылка сделал пару шагов по направлению к копне сена. — Чего боишься?
— Сны мне снятся последние ночи. Будто кто-то большой да черный меня скрадывает и к себе тащит. А там… Там где он живет страшно. — Растерявшим всю игривость голосом прошептала она чуть слышно и опустив глаза уткнулась лбом в грудь мужчины. — Очень страшные сны. Будто рвет он меня когтями железными, бросает в стылый мрак, что зубами до костей прокусывает, что тычет под сердце крючьями железными, да лоно из меня вырывает, а я кричу, в голос кричу, но никто моего крика не слышит. Будто одна я среди ветвей колючих и шипов в темноте холодной и скрежете. И будто я ему, черному да рогатому, и рабыня и игрушка и еда…
— Глупости все это, Марта. — Громко рассмеявшись Кобылка закружил девчонку на руках. — Глупости. Никто тебя не обидит, пока я с тобой. Клянусь никто тебя не обидит. И не скрадет. А ежели удумает я его топором по голове и вся беда. Ты ведь знаешь, рука у меня сильная.
— И правда, рука у тебя сильная. — В испуганных глазах девушки снова зажглись искорки лукавства. — А ежели меня какой благородный скрасть к себе захочет? Лыцарь какой или сам барон. Неужели и его топором?
— И его тоже. — Твердо заявил Кобылка. — Хоть лыцарь, хоть легионер, хоть барон, хоть сам наместник. Никому я тебя не отдам. Потому как люблю я тебя.
— Любишь? — Прижавшись к груди Бердана, Марта хитро улыбнувшись скосила на него блестящие от восторга глаза. — А ежели северяне? Как тот страшный, что вчера с разбойниками пришел? Или как эта? Так любишь, что и таких чудишь не испугаешься?
— Конечно не испугаюсь. — Чуть сжав руки прошептал Кобылка. — Ты ведь у меня как свет в окошке. Люблю я тебя. Больше жизни. Так, что, поедешь со мной, когда сезон кончится?
— В город?
— В город.
— А вот поеду… — Пальца девушки легонько прикоснулись к уху Бердана. — Даже если тятенька не пустит поеду. А ты мне точно сапожки купишь?
— Куплю. И шубу лисью куплю… И шапку как та в которой Кирихе зимой ходит. — А хочешь мы сейчас…
— Нет. Нельзя. — Слегка отстранившись от мужчины девочка покачала головой отчего слегка растрепанные волосы рассыпались у нее на спине. Мне кур кормить надо. Да и папенька скоро вернется… Вдруг заметит…
— А мы быстро. Притиснув к себе девчонку захохотал Кобылка. — Совсем-совсем быстренько.
— Нет. С прошлого раза еще болит у меня там. Да и думаю я, а вдруг… — Немного смешалась девочка отвела взгляд — Вдруг и если так как мы, тоже дите может случится? А мне еще рано дите. Не хочу я с пеленками возится.
— Не будет дитя. — Рассмеялся Бердан и повалив пискнувшую девчонку на стог, принялся задирать ей подол. — Пока ты не захочешь. Ежели не в лоно, то не будет детей. И греха нет. Мне это сам пастор говорил.
— Ну ежели сам пастор… — Приблизив губы к уху Кобылки выдохнула слегка зарумянившаяся девочка. — Давай тогда. Только быстро. Пока папенька не вернулся. Хочу, чтобы снова сладко стало. Ох как мне с тобой хорошо, Бердан! — Засмеявшись девочка игриво укусила мужчину за плечо. — Ты у меня лучший.
— Да. А ты моя любимая. — Широко улыбнувшись, Кобылка слегка отстранившись, осторожно прихватил девушку за горло и нащупав рукоятку лежащего у стога деревянного молотка, оскалившись со всей силы обрушил его на лицо Марты. Раздался глухой хлюпающий звук, из под ушедшей почти по рукоять в лицо девочки головки молота щедро потек багрянец.
Девочка даже не вскрикнула. Лишь выгнулась дугой и засучила ногами.
— Во имя твое. — Прошептал Кобылка и приблизив лицо к ране лизнул кончиком языка стекающую к шее умирающей девушки кровь. — Во имя твое. — Повторит он и принялся судорожно стискивать штаны. Мыслей не было. В голове стояла приятная тишина. Он любил тишину. С детства любил.
* * *
— Да точно вам говорю, аубыра то была. Здоровенная. Рожищи — во! Для верности растопырив руки насколько позволяла не слишком щедрая в данном случае природа, Марчек Пучка по прозвищу Полбочки, вытаращил глаза и широко открыл рот демонстрируя всем желающим кривой частокол черно-коричневых зубов. Впрочем, назвать эти обломанные пеньки зубами мог, пожалуй, либо слепой, либо записной лжец. — Зарычала, ручищи растопырила да как на меня кинется! Но я тоже не пальцем деланный! Как дал ей колуном промеж глаз — так она и с копыт. Во! Так
