Лабиринт кривых отражений - Светлана Алексеевна Кузнецова
Сжалившись над скучающим некромантом, Женька позволила ему уйти в библиотечный уголок — такой обнаружился в ее комнате за двумя шкафами. Представлял собой он совершенно потрясающее место: почти отдельное помещение, только вместо стен — стеллажи с книгами, а внутри пространства два на два шага стояло удобное кресло, светильник на длинной узкой ножке и крохотный стеклянный столик.
— Ты пойми! — сказала Женька. — У нас ЧП произошло: обнесли полицейский участок, а в нем же оружие хранилось, даже взрывчатка! Мне нужно писать статьи и чем больше, тем лучше. Я и так сижу здесь, а не нахожусь на месте, фотки мне по сети пересылают.
Кай в общем и целом объяснение понял, поднял руки в примеряющем жесте.
— Я не собираюсь становиться между лихописицей и новостями, — сказал он, усмехаясь.
— Как ты меня обозвал?
— Лихописцами в моем мире зовут распространителей новостей, — пояснил он. — Они вечно лезут туда, куда могут пролезть, мешают работать другим, зато доносят происходящее до всех, кто готов их читать.
— Ой, что-то мне нечто иное в звуках слышится, — проворчала Женька, — пятилапую собачку напоминающее, — и тотчас махнула рукой. — Фольклорный персонаж, потом расскажу.
Кай кивнул и сел в кресло. Женька посоветовала начать с Энциклопедии, и он не собирался спорить. Ему было все равно, что читать, главное, не пошленькие сюжеты про отношения мужчин и женщин и не про совсем уж выдуманные приключения, пусть даже и происходящие в исторические эпохи нынешнего мира. Кай лишь посмел задержать Женьку еще на минуту и попросил отыскать соответствующие книги: ему и так предстояло продираться через непривычные буквицы местного алфавита.
Первый том, повествующий о жизни огромных ящеров… хотя вряд ли именно ящеров — у той же летавшей доисторической бестии обязано было быть не трех, а четырех камерное сердце. Да и их холоднокровность показалась Каю притянутой за уши. Просто какого-то плута вид огромного цыпленка не впечатлил, и он вначале лишил оного цыпленка перьев, заменив те чешуей, а затем уговорил остальных считать оного цыпленка крокодилом. Хотя… крокодилы, разумеется, тоже существовали в количестве и даже дожили до нынешних времен.
Так или иначе, а для Кая, находящегося здесь и сейчас, данные сведения если и несли пользу, то только ознакомительного характера. К тому же он понял, что если в его мире отбраковка совершенно бредовых и фальшивых якобы исторических данных все же велась, то здесь на нее и надеться не имело смысла. Более того, если в его мире, в котором продолжительность жизни отдельного человека зависела в том числе и от него самого: личной магической одаренности, желания жить подольше, богатства и умений заполучить желаемое, заручившись дружбой или наняв соответствующего мага, к примеру. То в мире этом длительность жизни никак и ничем не регулировалась, от людей практически не зависела и вообще являлась чем-то настолько неопределенным, что подогревала всякого рода суеверия и религиозность. Воистину, даже очень сильно повернутый на своем здоровье человек, не был застрахован от внезапно подхваченного на улице вируса, способного его укокошить, или от кирпича, свалившегося с крыши.
Положим, кирпич мог свалиться и на Кая. Но именно некромант почувствовал бы опасность сильно заранее. Его тень попросту не позволила бы ему встать именно туда и в то время, когда кирпич притянется к земле. Нечто такое касалось и обделенных даром людей. Не так уж и мало тех, кто, не являясь магами, имели развитую интуицию. Ну, а если нет, амулеты от «плохих случайностей» продавались в каждой лавке и далеко не за дорого.
«Надо бы Женьке амулет сделать», — решил Кай и даже удивился, почему эта мысль не пришла в его голову раньше.
Книга другая касалась нечисти этого мира, интересовавшей Кая сильнее всего, верований, заговоров, обрядов, суеверий. Однако Кай быстро понял, что не найдет ничего стоящего. Если в так называемых заговорах древних, к примеру, об острове Буяне, прослушивался определенный ритм, схожий с сердечным, то в более новых, в которых имена языческих богов заменялись, все разваливалось и выглядело невероятно убого. Даже для Кая, никогда не пользовавшегося «костылями» в виде рифмованных строк, к каким часто прибегали слабые маги все равно каких оттенков дара.
Он отложил и эту книгу, а за следующей полез уже сам. Та, казалось, прыгнула в ладонь, хотя Кай и не верил в такие глупости.
«Исторические костюмы» не могли интересовать его ни в каком виде, как и эпоха какого-то там рыцарства. Кай кинул книгу на кресло, чтобы не мешала искать более стоящие, после решил отложить на столик к уже просмотренным, глянул, да так и застыл. Книга открылась. С очень качественно выполненной цветной иллюстрации, врезанной в текст, на него смотрел некто, облаченный в полный железный доспех и в белый плащ с черным крестом.
***
— Крестоносцы… цвет рыцарства средних веков. Безжалостные убийцы, насильники и воры, пользующиеся собственной неуязвимостью, в проклятом железном панцире и с заступничеством мерзавца, объявленного наместником очередного божка, словно их в этом мире мало было. Да этого бога так в грязи вывалили деяниями этих мразей, что пожалеть его в пору!
Перед мысленным взором так и вставали картины выходящих из-под земли призраков — этих самых крестоносцев — как их не брало оружие стражей, как одна из тварей замахнулась мечом…
— А чего, собственно, я хотел? — Кай резко развернулся и продолжил мерять кухню шагами. Выходило не так, чтобы много; развороты-повороты начинали уже надоедать. — Имперцы всегда использовали для своих грязных целей все самое мерзкое и дрянное. Частенько пытались обвинить темных в вызовах тварей и последующих их бесчинствах. Если их ловили за руки, устраивали истерики в духе застигнутой с поличном жены, воющей о своей невинности.
— Действительно, — сказала Женька. — Смысл метаться, как лев в клетке? Все ж уже произошло. Или я ошибаюсь?
Она стояла в дверях — прямо на пороге — наплевав на очередное глупое суеверие. И Каю очень нравилось подобное отношение к якобы всеми принятым традициям, идиотским предрассудкам и чужим мнениям.
Кай пожал плечами, но мерить шагами кухню перестал.
— Зато мне досконально ясно, кто был призывателем. Уже проще: не нужно выискивать тварь в моем мире. Чай будешь?
— Лучше прогуляемся, — предложила Женька и пожаловалась: — Башка уже чугунная и не варит, да и тебе нужно знакомиться с моим миром.
