Башня. Новый Ковчег 4 - Евгения Букреева
— У меня тоже графьёв в роду не было.
Все удивлённо повернули головы на поднявшегося со своего места Соколова. Он нервно теребил рукой галстук, завязанный неровным узлом, и смотрел на Ставицкого исподлобья мрачным взглядом.
— Сядьте, Денис Евгеньевич, — мягко проговорил Сергей. — Сядьте.
Под его взглядом Соколов медленно опустился в кресло.
— У вас несколько… особая ситуация. Ваши родители работали в юридическом секторе, не на самых последних должностях. Этого, конечно, недостаточно, но, учитывая, то, как вы вчера быстро, чётко и профессионально выполнили моё небольшое задание, я решил вас пока оставить.
Соколов промолчал, не сказал ни да, ни нет. Это немного кольнуло Сергея, но самую малость — Соколов, как и все люди низкого происхождения, вряд ли был способен на какие-то глубокие эмоции и переживания. И уж, разумеется, не отличался врождённым чувством такта и унаследованными от благородных родителей манерами.
Не отвлекаясь больше на Соколова, Сергей Анатольевич протянул руку к телефону, нажал на кнопку громкой связи. Бодрый голос секретарши из приёмной нежно зажурчал из динамика.
— Да, Сергей Анатольевич?
— Подошли?
— Все здесь, Сергей Анатольевич.
— Пригласите их, Мариночка. Пусть заходят.
Он не успел нажать отбой, как дверь отворилась, и на пороге появились трое.
Глава 17. Ставицкий
— Разрешите вам представить министра логистики — Нечаева Артёма Михайловича и министра образования — Лебедеву Аллу Борисовну. Нечаевы — достойная фамилия, люди, носящие её, тоже в своё время стояли у истоков, внесли свой вклад в дело основания Башни. А вот Алла Борисовна — внучатая племянница Зеленцова Петра Семёновича, он до мятежа руководил министерством образования. Прошу вас, присаживайтесь, господа.
Нечаев и Лебедева заняли свои кресла. Стоять осталась только одна женщина. Сергей поймал её взгляд и довольно улыбнулся. Гены никогда не врут, природа не ошибается. Сейчас никто бы не смог узнать в этой строгой, подтянутой, даже жёсткой женщине с уверенным и безжалостным взглядом, забитую и запуганную мужем страдалицу, нервно съёживающуюся от любого неосторожного жеста или взгляда.
— А это, господа, — Сергей даже приподнялся со своего места, опёрся ладонями о стол. Это — новый министр административного управления, Ирина Андреевна Кравец.
— Маркова, — отчеканила Ирина неожиданно твёрдым и громким голосом. — Если позволите, Сергей Анатольевич, я бы взяла девичью фамилию.
— Разумеется, Ирина Андреевна, разумеется, — он едва заметно качнул головой и повторил. — Ирина Андреевна Маркова.
Она спокойно прошла и села, безошибочно выбрав среди пустующих кресел то, которое только что занимал Богданов, положила руки на стол, выпрямила спину. Жиденькие светлые волосы, которые она обычно забирала в хвостик, сейчас были распущены, подровнены до длинного, до плеч каре, обрамляющего худое маленькое личико. От внимания Сергея не ускользнул изучающий взгляд Мельникова и слегка удивлённый — Анжелики Юрьевны. Остальных, кажется, кадровые перестановки не сильно интересовали. Новенькие, Нечаев и Лебедева, молча оглядывали зал, Соколов всё ещё теребил мятый галстук, Звягинцев сидел, опустив голову, и только Юра нервно почёсывал подбородок, делая это, впрочем, не столько потому, что напротив него сидела жена ныне покойного Кравца, сколько из-за сильного желания надраться. Надолго Рябинина не хватало, и сейчас, Сергей это видел, он мучительно хотел только одного — поскорее припасть к бутылке.
— Хорошо, господа, — Сергей постучал по столу карандашом, как делают, когда хотят призвать к порядку, хотя сейчас в этом не было никакой необходимости. Звук получился неожиданного громким, так, что вздрогнули все, даже невозмутимый Мельников, и только Ирина осталась абсолютно безучастной, даже головы не повернула. — С кадровым вопросом на сегодня всё, поэтому давайте теперь перейдём к основному.
Он извлёк из папки листы со своим манифестом и стал передавать их присутствующим.
— Прошу, господа, внимательно ознакомиться с документом. Здесь я коротко изложил основные тезисы нового мироустройства. Детали будут представлены позже, а сейчас мне бы хотелось, чтобы вы схватили суть. Если будут вопросы, господа, не стесняйтесь, задавайте. Мне важно, чтобы вы понимали стоящие перед нами задачи. От этого будет зависеть то, насколько чётко мой проект будет воплощён в жизнь.
Листочки были разобраны, и все приступили к чтению. Сергей внимательно следил, откинувшись на спинку кресла. Мельников быстро пробежал глазами написанное, отложил документ в сторону, задумчиво забарабанил по столу пальцами — что ж, Олег Станиславович был уже в курсе кое-каких вещей после их вчерашнего разговора. Впрочем, не только Олег, многие знали. К примеру, новые члены правительства. Не зря он столько времени готовился, не зря. Аллу Борисовну он знал с детства, она была двоюродной сестрой его матери. Она с радостью приняла его предложение, которое он открыто сделал недели две назад, но и до этого они часто говорили, вспоминали старые времена. Нечаев — этот обычный карьерист. На идеи ему плевать, лишь бы самому дорваться до власти. А вот Ирина…, пожалуй, Ирина была лучшим приобретением для нового Правительства, после Мельникова, конечно.
Они были знакомы с детства. Бабушка, Кира Алексеевна, иногда приглашала на семейные ужины мать Ирины, урождённую Бельскую. Приглашала, впрочем, не слишком часто — среди взрослых ходили разговоры, что мать Ирины в своё время пренебрегла выгодной партией, выйдя замуж за какого-то Маркова, у которого по мнению Киры Алексеевны было не сильно гладко с родословной, тем самым, совершив поразительную глупость, а Кира Алексеевна в таких вопросах была слишком щепетильна и подобного не прощала. Но тем не менее иногда эта худая и некрасивая женщина (все звали её просто Милой или Милой Марковой, подчеркивая её фамилию, как символ глупости) появлялась в их доме, очень редко одна, чаще с дочерью — худой, робкой девочкой, такой же некрасивой как она сама. Милу всегда сажали с краю стола, на самое неудобное место, где её частенько задевала прислуга, подающая на стол, задевала намеренно, чувствуя отношение своих хозяев к этой невзрачной, заискивающей перед всеми женщине.
Сейчас Сергей понимал, почему эту женщину терпели в доме Ставицких. Дело было в девочке, Ирине, а точнее в той крови, которая в ней текла. Но тогда маленький Серёжа ещё не улавливал всех тонкостей взрослого мира, и когда их вместе отправляли играть в детскую, всячески поощряя их сближение, чувствовал себя неловко и неуютно.
