Башня. Новый Ковчег 4 - Евгения Букреева
— Слушаю вас, Олег Станиславович.
Сергей сделал знак Караеву, тот отошёл на несколько шагов в сторону, не сводя с Мельникова профессионального взгляда.
— Я… — Олег глубоко вдохнул, явно собираясь с мыслями. — Я согласен, Сергей Анатольевич.
— Я был уверен, Олег Станиславович, что вы сделаете правильный выбор. Я почти не сомневался в вас, — Сергей и не пытался скрыть довольную улыбку.
— Только, Сергей Анатольевич, у меня есть просьба. Личная просьба.
— Личная? — Сергей с интересом посмотрел на Мельникова.
— Да, личная, — повторил Мельников. — Это касается моего сына.
— Приёмного сына, вы хотите сказать?
— Да, приёмного… Дело в том, что произошло недоразумение. Вчера мне звонил следователь. Капитан Лазарев. Он сказал, что Стёпа задержан. Вместе со своим приятелем. Их обнаружили рядом с какими-то трупами, на тридцать четвёртом этаже.
— Тридцать четвёртом? — удивлённо протянул Сергей, напрягшись. Он-то хорошо понимал, что там за трупы были на тридцать четвёртом. А вот откуда там взялся сын Мельникова с приятелем? Сергей посмотрел на Караева, тот понял, чуть приблизился, замерев в боевой готовности, как хищник в засаде, притаившийся к прыжку.
— Мальчики оказались там совершенно случайно, — Олег попытался скрыть торопливость в голосе, но она всё равно предательски прорвалась, не оставшись незамеченной. — Наверняка они просто проходили мимо…
— Проходили мимо? Интересно, а что делали эти мальчики на заброшенном производственном этаже? Насколько я помню, на тридцать четвёртом располагается старый цех, который давно не используется. Странное место для прогулок двух молодых людей. Вы бы подумали, Олег Станиславович, ваш приёмный сын не должен позорить ваше имя.
— Я поговорю с ним. Это недоразумение. Мой сын учится на врача, я уверен, он ни в чём плохом замешан быть не может.
Ставицкий ответил про себя, что Мельников избегает слова «приёмный», стало быть, мальчик много для него значит. Это хорошо — знать о слабостях человека никогда не помешает. Что ж, Олегу надо помочь. Расположить его к себе в самом начале сотрудничества. Пусть чувствует себя обязанным. Это только на пользу. К тому же, уж кому, как не ему, Сергею, знать, что мальчишки с теми трупами никак не связаны, их там попросту не было. Наверно, действительно, занесла туда нелёгкая, в поисках приключений отправились на заброшенный этаж. Да и давать ход этому делу совсем ни к чему, надо просто всё списать на разборки, те двое, подручных Кравца, явно были связаны с криминалом.
— Я вас понимаю, Олег Станиславович, прекрасно понимаю. После заседания я распоряжусь, чтобы мальчиков отпустили.
— Сергей Анатольевич, я бы попросил вас не откладывать это. Соня… мать мальчика, она волнуется, да и родители второго наверняка тоже. Ну и мне было бы спокойнее.
Мельников выпрямился и взглянул на Ставицкого.
«А ведь он мне условие ставит, — подумал Сергей. — Продаёт свою поддержку, свою лояльность. Ну, что ж, Олег Станиславович, ваша поддержка — вещь неплохая, можно и прикупить. Да и цена вполне подходящая».
— Хорошо, Олег Станиславович. Как, говорите, фамилия следователя и вашего приёмного сына?
— Следователь представился капитаном Лазаревым. Сын — Степан Васнецов, и с ним его бывший одноклассник.
Сергей его прервал жестом, повернулся к Караеву.
— Тимур, пока мы будем на совещании, будьте добры, найдите следователя Лазарева и распорядитесь, чтобы он отпустил двух молодых людей, которых задержали вчера на тридцать четвёртом этаже рядом с трупами. И вообще, проконтролируйте дело по этим трупам. Вы меня понимаете?
Караев понимал. В его узких чёрных глазах на долю секунды что-то блеснуло. Он прекрасно знал, что надо делать — два раза говорить не требовалось. Поистине, этот майор — великолепное приобретение. Надо покопаться в его предках, наверняка отыщется что-то интересное. В таких вещах он, Сергей Андреев, почти никогда не ошибался.
— Пойдёмте, Олег Станиславович, нехорошо заставлять остальных членов Правительства ждать. Сегодня у нас много важных дел, а майор Караев всё уладит с вашим приёмным сыном.
Мельников кивнул, постарался скрыть свои эмоции, но Сергей уловил явное облегчение. Видимо, он действительно привязан к этому мальчишке. Что ж, все эти слабости Сергей, конечно же, не одобрял, но было приятно осознавать, что теперь он знает, как можно воздействовать на этого невозмутимого человека, всегда идеально одетого, с безупречными манерами, пользующегося среди остальных явным уважением. Пожалуй, после Величко, именно Мельников был самым влиятельным среди всех, к его мнению в Совете раньше всегда прислушивались. Это не пустомеля Богданов и не невразумительный Соловейчик. Такой союзник дорогого стоит.
На краю сознания мелькнула неприятная мысль — всё-таки очень странное совпадение, что двое мальчишек, один из которых был приёмным сыном главы сектора здравоохранения, оказались там. Но Ставицкий отмахнулся — молодёжь вечно тянет на заброшенные этажи, нет, он-то сам таким не баловался, да его и не брали, если уж быть честным. А вот его одноклассники, помнится, вечно лазили по нижним этажам. Энергию девать некуда было, вот и занимались всякой ерундой.
Войдя в приёмную, Сергей остановился. Достал из папки лежащий сверху листок, на котором было выписано три фамилии. Подошёл к секретарше, миловидной брюнетке с юркими карими глазами.
— Мариночка, — отчества девушки Сергей не помнил, да это было и ни к чему. — К девяти тридцати сюда должны подойти эти люди, — он положил перед ней листок. — Пусть ожидают. Я приглашу их сам.
Секретарша кивнула и улыбнулась. Эта милая девушка ещё вчера быстро сориентировалась и всё поняла, как надо. Сергею это понравилось. Он отошёл от стола секретарши и приблизился к Мельникову, ожидающего его у входа в зал. Караев, тенью следовавший за ним, ловко оказался впереди, толкнул дверь, пропуская внутрь Ставицкого и Мельникова.
Собравшиеся застыли, встречая его напряженным молчанием. Нервничали все. Пожалуй, только Юра Рябинин был относительно спокоен. Выглядел он намного лучше, спасибо Наталье, наверняка постаралась привести мужа в приличное состояние.
Сергей улыбнулся всем, похлопал по плечу Мельникова, зашедшего следом.
— Присаживайтесь, Олег Станиславович, после договорим, — бросил он со значением.
Удовлетворённо отметил, что дружеское похлопывание и
