Восстать из Холодных Углей - Роберт Дж. Хейс
Именно тогда я узнала истинную личность нападавшего. Я должна была догадаться об этом раньше, должна была распознать ложь.
— Что ж, неделя проникновения потрачена впустую. — Ее голос сочился ненавистью. — По крайней мере, так я смогу увидеть, как ты умираешь, а не воткнуть нож в спину.
— Коби! — Я выплюнула ее имя с так же злобно. Бросив взгляд на Хорралейна, я поняла, что он не собирается вставать в ближайшее время. Его тело дернулось, и большая рука схватилась за грудь. Было много крови, слишком много даже для человека его комплекции. Слишком много крови. Слишком много смертей. Слишком много потерь. У меня отняли еще одного моего союзника, одного из моих друзей. Весь гнев, вся боль, вся ненависть, которые я испытывала под землей, нахлынули на меня, и я закричала в животной ярости.
Это существо опасно. В нем нет страха. Ярость затмевает все остальное.
Не задумываясь, я сформировала в правой руке источникоклинок. Это было длинное и изящное оружие, подходящее для того, чтобы держать противника с ножом на расстоянии. Я обхватила рукоять обеими руками. В то время мне даже в голову не приходило, насколько это странно, но ведь это был не первый раз, когда мне удавалось пошевелить своими каменными пальцами.
Я моргнула, и Коби изменилась. Женщина с волосами цвета воронова крыла и кожей исчезла. Передо мной стояла Сильва, такая же сияющая, какой была всегда. Ее волосы сияли в свете угасающего дня, а глаза были бесконечной, переливающейся синевой сапфира. Я хотела верить. Клянусь лунами, я хотела верить, что это была она. Я хотела бросить меч, подбежать к ней, обнять ее. Мне было бы все равно, даже если бы она пришла отомстить. Если бы это была Сильва… Если бы это действительно была Сильва, я бы обняла ее и никогда бы не отпустила. Мне хотелось верить, что это была она. Я разорвала бы мир на части — и себя вместе с ним, — чтобы это стало действительностью. Но это было не так. Я не могла поверить. Это не могла быть она. Я знала, что это не могла быть она, потому что я ее убила. Потому что ненависть, которую я испытывала к себе, была постоянным напоминанием о том, что Сильва мертва, из-за меня.
— Ты не заслуживаешь носить ее образ, Коби, — крикнула я.
Лицо Сильвы исказилось от ярости, которая казалась такой чуждой на ее лице. «А ты не заслуживаешь ее!» — прорычала Коби. Сильва никогда так не рычала. Она никогда не была похожа на кошку, готовую к прыжку. Она никогда не держала в руках нож, с которого капала кровь моих друзей. Коби выставила на посмешище женщину, которую я любила. Отвратительный, извращенный образ женщины, которая всегда хотела только помогать другим. И видеть ее такой — все равно, что повернуть нож у меня в животе.
Крики привлекли бы людей. Хотя я знала, что подкрепление было бы кстати, я также знала, что ни у кого не было шансов противостоять Коби. Все, кто прибежал бы сюда, привлеченный криками, стал бы следующей жертвой, и никто другой не заслуживал смерти за мои прегрешения. Коби была тут из-за меня, и она уже убила одного из моих друзей. Я не позволю ей убить другого!
Между мной и Коби не могло быть примирения. Никогда. Она невзлюбила меня с самого начала, ревнуя к тому вниманию, которое уделяла мне ее сестра-близнец. Ревнуя к нашей любви. До'шан разбередил рану и позволил ей загноиться, и теперь между нами не было ничего, кроме ненависти и ярости.
— Почему ты убила ее? — У меня было чувство, что этот вопрос выжег Коби изнутри, разъедая остатки ее рассудка. Желание узнать, что пошло не так.
— А это имеет значение? — Я хотела выплеснуть свой гнев. — Ты знала, что она умрет. Твоя гребаная мать отправила ее туда умирать!
— По причине. По важной причине! — выплюнула Коби, все еще с лицом Сильвы. Она не заслуживала носить это лицо. —Чтобы избавить мир от Джиннов. Из-за тебя она погибла ни за что. Ты ее предала!
Только дурак спорит с правдой, потому что, даже если ты победишь, ты все равно дурак. «Я не хотела, чтобы она умерла, Коби. Я...» Бессмысленные слова. Оправдания, не имеющие смысла. Пустая трата времени. Ни один из нас не заботился о намерениях. Сильва была мертва, и нам обеим было больно. Мы обе испытывали только боль. Возможно, если бы между нами все сложилось по-другому, мы смогли бы пережить это горе вместе, но Коби была воплощением злобы, коварства и ревности. И я не уверена, что я была другой.
Никакие слова не могли бы разрешить конфликт между нами, но иногда острый клинок может проникнуть прямо в суть дела.
За эти годы у меня было много врагов и много боев, но мало какой мог сравниться с жестокой яростью этой короткой схватки. У меня было преимущество в мастерстве. Не часто я могу сказать такое о дуэли, но Коби не была хорошо обучена искусству владения клинком. Конечно, ее скорость и сила превосходили все, на что мог надеяться даже самый могущественный землянин, и часто я могла только не давать ей приблизиться и одолеть меня. Я сдерживала ее своевременными ударами и вспышками пламени. Каждый раз, когда я моргала или теряла Коби из виду, хотя бы на мгновение, она менялась. Только что я дралась с Сильвой, а в следующую секунду это был мужчина из Полазии с руками, как у Хардта, и челюстью, как гранит. В следующий раз, когда наши клинки встретились, она была ребенком, едва доходившим мне до пояса, и рычала с такой яростью, какую можно ожидать только от малыша, который еще не научился сдерживаться. Это было неприятно, но в этом-то и был смысл. Коби полагалась не только на свою физическую силу и скорость, но и на силу, данную ей Мезулой. Она умело использовала ее, и не раз я была застигнут врасплох этим превращением. Когда я моргнула и увидела перед собой Тамуру, признаюсь, я заколебалась. Увидев Сильву, я сразу поняла, что это не может быть действительностью, как бы сильно я этого ни желала. Я сама убила ее. Но когда я на краткий миг увидела Тамуру, мой разум спросил: что, если это на самом деле? Колебание едва не стоило мне жизни. Так бы и случилось, если
